Решение этой проблемы требует от нас прежде всего анализа общей структуры возможной мотивации любой конкретной человеческой деятельности. Компоненты этой структуры могут быть выделены на равных основаниях, и тогда они предстанут перед нами в разном виде. Нам уже случалось показать, что, абстрагируясь от конкретного содержания реализующих себя в мотиве потребностей личности, все побуждения к деятельности удается свести к четырем мотивационным факторам. Первый из них — это прямой конечный результат деятельности (Р). Наиболее “прозрачным” примером такого мотива может быть случай, когда человек фотографирует какой-либо красивый пейзаж себе “на память”. Все его частные действия — экспонирование, приготовление фоторастворов, проявление пленки, печатание и т. д.— направлены на один конечный результат: он хочет получить фотоснимок пейзажа. Но ту же самую побуждающую силу прямого конечного эффекта деятельности мы имеем и тогда, когда человек нечто создает не для себя лично, а для тех, от кого он себя не отделяет: для своих близких, для народа. Это тот случай, когда объективное значение деятельности и ее личностный смысл полностью совпадают. Так мотивированная деятельность всегда выполняется добросовестно, даже если процесс ее тяжел и неприятен.

Но деятельность может побуждаться и стремлением получить награду за нее — материальную или моральную. Если такая мотивация вознаграждением (В) становится для человека решающей, деятельность “отчуждается” от личности. Ее объективное значение и личностный смысл перестают соответствовать друг другу.

В некоторых случаях деятельность может быть также побуждена страхом наказания, давлением со стороны других лиц (Д). Это — подневольное поведение, мотив которого: избежать репрессий путем подчинения силе.

Описанные три разных мотива объединяет, однако, один общий момент: все они представляют собой тот или иной объективный эффект деятельности. Поэтому их следует отнести к одной категории — результативной составляющей мотивации, отличая ее от процессуальной составляющей (П)—привлекательности самого процесса деятельности, который иногда (как, например, в детской игре) может выступать даже в качестве “самоцели”.