Но так или иначе, в каждой семье и относительно каждого ребенка (часто - по-разному с разными детьми даже в одной семье) отношения более или менее «устаканиваются», так что годам к четы-рем-пяти мальчик хорошо знает, что папу нужно слушаться, потому что если уж он сказал, то добьется своего, маму можно уговорить (см. дальше), бабушку можно игнорировать до тех пор, пока она не грозит пожаловаться папе, и т.д. Таким образом, фраза «Я кому сказала» может быть не просто «подтекстовкой» для грозной интонации, а реальным напоминанием, что-де ты - дочка, и маму нужно слушаться, иначе неизбежно последуют такие-то и такие-то санкции.

С интересующей нас предметной точки зрения возможность гомогенизации этого довода к-к-с создается упоминавшимся30 понятием рангов Лефев-ра. С этой точки зрения фраза «мама требует, чтобы я сейчас же села за уроки» может иметь достаточно сложную расшифровку: мама хочет, чтобы учительница была мной (и ею?) довольна, а учительница сказала маме, что математикой нужно заниматься не позже семи часов вечера («Иначе ребенок устанет»), и мама поверила31.

Угрозы и обещания (третий довод к-к-с) также до некоторой степени могут гомогенизироваться таким образом, если могут быть предметно представлены. Тогда они превращаются в «честный торг» и приучают растущего ребенка учитывать чужие интересы и решать конфликты.

Здесь можно наметить две линии развития. Одна линия - превращение родителя в «честного партнера», то есть взрослого, блюдущего свои интересы. Определяющим в этой линии оказывается то, можно ли на этого партнера положиться. Угроза-обещание превращается в договоренность о воз-ножных санкциях, входящую в условия договора, и взрослеющий ребенок имеет теперь возможность предметно учитывать интересы других людей, которые взяли на себя труд и ответстьенность их формулировать в предметном языке, сообщая, «что за что»32.

Важно, что на этой линии развития нужно научиться приспосабливаться к чужой предметности, проставляя соответствующие значения рангов.