Для того чтобы помочь, нужно постараться отыскать, быть может, давнишнюю психическую травму. В длинных наших беседах постепенно выяснилось: отец мальчика, человек грубый и взрывчатый, жестоко наказывал его, первоклассника, за малейшую школьную провинность. Семилетний мальчик жил почти что в постоянном страхе, под угрозой наказаний и унижений. Ведь его и били... Это осталось в прошлом; родители разошлись, он сам поддержал мать в решении о разводе. Развод состоялся год назад, он не был мирным, тяжелых переживаний хватало всем. После эмоционального напряжения, как это часто случается, наступил не покой, но подавленность и астения (ведь нужно помнить, что это — подросток со свойственными переходному возрасту эмоциональной неустойчивостью и наклонностью к депрессии). Тут-то и дала знать о себе давнишняя рана; проявилась «школьная фобия», очевидных причин для которой теперь вроде бы не было. Он ведь хорошо учился, и в школе к нему все относились дружелюбно.

«Примеряя» описанную историю на себя, многие из нас скажут: «Это не про меня, ведь здесь — намеренная жестокость!» Да, до намеренной жестокости мы, случается, не доходим... Но как часто мы в ситуации конфликта поднимаем руку на ребенка, не давая себе труда сдержаться, едва кончаются словесные аргументы или нет сил (желания?) их отыскивать. Нам кажется, что аффект извиняет нас, что под горячую руку можно дать оплеуху за хамство и непослушание. Но мы не задумываемся о том, что физические наказания в любом случае унизительны для ребенка. И для него неважно, возбуждены мы при этом или нет... Удивительное дело: на ребенка поднимают руку даже те, кто во «взрослой» жизни и мухи не обидит. Быть может, многие из нас опомнились бы, увидев своими глазами избитых родителями детей в приемном покое детской больницы. Как это ни печально, но приходится признать: если и есть разница между пресловутой оплеухой за хамство и оторванным ухом у ребенка — жертвы жестокого обращения родителей, то это разница лишь количественная: суть дела — одна.