Миноссян: — Я бы хотела сказать, что приятно было наблюдать за тем, как из довольно хмурого подростка на наших глазах вырастает красивый молодой человек. Приятно было принимать участие в таком виде деятельности, потому что многое открывалось и во мне. Я получала огромное удовольствие от игры, от взаимопонимания, которое есть в нашей терапевтической группе. В отношении этого пациента у нас было единодушие, разногласия были редко и мы быстро приходили к одному мнению. Мне особенно радостно было наблюдать за тем, как через некоторое время (показательна сцена про велосипеды) мальчик и сам стал получать удовольствие от игры. Это, пожалуй, первая сцена, где он юмо-рил, смеялся над дедами и над собой.

Сизикова: — Я на втором году подключилась к работе с этим подростком. В этой связи мне кажется интересным то, как он примерял, приспосабливал меня и Илону в качестве своих внутренних частей в этой, уже работавшей с ним психоаналитической группе. Мы постоянно играли разных персонажей, пока Иван не пришел к однозначному выводу по нашему поводу. Я испытывала фрустрацию, не понимала, например, кого я играю, так как сегодня играю одного персонажа, а на следующей сессии совсем другого.

Потапова: — Да, это по поводу взаимозаменяемости.

Мишина: — За неимением времени я только хочу обратить ваше внимание,на то, как трансформировалась речь пациента. С начала, когда Иван стал с нами играть, речь была долго такой: гласных не было вообще, слышались исключительно согласные. В результате его трудно было понять и установить с ним контакт. У меня был большой перерыв во время второго года работы. Когда же я пришла, то заметила явный прогресс, услышала развернутую, четкую речь, увидела, как он устанавливает свободный контакт с ко-терапев-тами. Мне кажется, то, что произошло с речью, символически отражает то, что было с чувствами, которые были подавлены как гласные согласными. Сейчас пациент смог найти баланс между чувствами, рамками, гласными и согласными. Теперь он может выражаться понятно и доходчиво.