Вторая сцена была наполнена возбуждением и якобы весельем, мать и сын обсуждали предстоящую экскурсию в Государственную Думу, предстоящая психологическая консультация игнорировалась. Тем временем наблюдатель произносит: «Какая интересная пара, молодой человек и женщина, а может мать и сын. Непонятно». Иван замечает наблюдателя: «Какой феноменальный слух у этого человека!» От этой сцены Иван получил явное удовольствие. Но для нас, участников группы, сцена, когда непонятно «Кто это?», дала возможность в контр-переносе прочувствовать слияние и возбуждение Ивана в инцесгуозных отношений с матерью, а также оценить роль преследующего (наблюдающего) объекта в его психическом мире. Одновременно обнаруживается позитивный перенос на группу, Государственная Дума как пространство, где необходимо мыслить широко.

Последующие 5-6 сессий были переполнены возбуждением и соблазнением, терапевты в контр-переносе отмечали, что сложно было слушать друг друга, все превращалось в один гудящий хаос, в центре которого был сам Иван.

Типичными, например, были сценарии. Разговор четырех учеников-юношей перед экзаменом. Когда один — знает не все и нервничает, другой ничего не знает и очень волнуется. Третий знает все и спокоен. Четвертый — совсем не занимающийся «пофигист». Или другая сцена, в которой разговаривают актеры перед спектаклем. Два опытных немолодых актера, один который всегда волнуется перед выходом на сцену, но в спектакле должен играть очень уверенного, а другой не волнуется никогда. И два молодых неопытных актера, один из тоже волнуется, другой нет. Особенностью этих сцен было наличие «горизонтального» и «вертикального» расщепления. Основными критериями для расщепления были активность-пассивность, опытность-неопытность, молодые — старые.

Основная задача для нас на этом этапе работы была по возможности наполнять содержанием, чувствами нарциссические части Ивана.

Потапова: — Наполнить его объектные отношения семейные, реальным содержанием, ибо пока он нам представил структуру очень выхолощенную.