Большой интерес и оживление вызывали упражнения, в которых инсценировались внутрибольничные события. “Коварная” медсестра, грубый санитар, равнодушный врач появлялись в шаржированном виде и позволяли обращаться с собой как угодно. Эти сценки, вызывая смех и оживление, позволяли отреагировать так, как было бы непозволительно в реальной ситуации, потренироваться в желательном поведении и поверить в действенность ролевых игр. Вхождение в роль человека, вызывающего тревогу и напряжение, “идентификация с агрессором” в игровой ситуации позволяли “расшатать” угрожающий образ, предоставляя, таким образом, большую свободу действий.

Эти работы, всегда вызывавшие эмоциональный отклик, способствовали обучению ролевой игре, ролевому взаимодействию, отыгрыванию в действии. Последующий обмен чувствами, возникавшими во время игры, и выявление их связи с личным опытом помогали понять причины конфликтов, а заодно и приблизиться к мысли об универсальности переживаемых чувств.

Одним из групповых упражнений была игра в “Клинику Меннингера”. Участникам группы рассказывали о существовании (по описанию Г. Аммона) психиатрического учреждения, в которой работала терапевтическая бригада, состоящая из психиатров, психотерапевтов, психологов, специально подготовленных социальных работников, медсестер, санитаров, священников, арттерапевтов, трудотерапевтов и т.д. Определялась задача — оказание лечебного воздействия благодаря созданию заботливого и развивающего отношения к пациентам. Подчеркивалась важная роль атмосферы принятия и доверия. Спонтанно начиная взаимодействие, участники группы играли роли членов бригады, пациентов, чаще выглядевших как беспомощные и безнадежные. Далеко не всегда “излечивая пациентов”, “члены бригады” получали большое удовлетворение от возможности проявить заботу. “Неизлечимые пациенты” могли вволю “покапризничать”, не опасаясь, что от них отвернутся.

Как и при ведении любой группы, важное место уделялось уменьшению чувства тревоги. Большинство участников первой группы и многие из последующих в конце работы признавались, что ожидали от проводимых занятий “коварных замыслов администрации”. “Интересно, конечно, но думал, что за это мне назначат лечение”, “Все равно не раскроюсь”, “Подвох какой-то, чтобы повод был уколы назначить”, “Отсижусь зрителем” — такие мысли сопровождали конструктивное желание участвовать в психодраматических сессиях. Эта тревога может быть связана со спецификой принудительного лечения.