Любая из современных психиатрических парадигм, касающаяся представлений о механизмах психических нарушений, включает в число наблюдаемых при них изменений поведения те или иные семантические нарушения. Но, поскольку их наличие и особенности определяются опосредованно, преобладает интерес к непосредственно наблюдаемым проявлениям, которые и занимают первые места при концептуализации. Это происходит независимо от вида парадигмы: биохимической, нейроанатомической, патопсихологической, полиэтиологической и пр.

Наиболее важными для наших целей являются известные представления о сильнейшем влиянии культурального контекста на формы психических нарушений (Вutcher, Bemis). Изучая влияние социальных факторов на распространенность и течение шизофрении, Н.М. Жариков и Е.Д. Соколова показали, что трудоспособность и сохранность профессиональной квалификации больных находятся в прямой зависимости от уровня их образования. На наш взгляд, суть этой зависимости состоит в том, что при большей наполненности семантической памяти у образованных больных поведенческие проявления нарушенной психосемантической матрицы с более высокой вероятностью купируются сохранными матрицами (хотя бы потому, что этих матриц больше, чем у больных с низким уровнем образования. Социальные факторы могут оказывать патогенетическое и патопластическое действие, которое проявляется в особенностях клиники, течения заболевания, социально-трудовой адаптации больных.

Иными словами, речь идет о существенном влиянии семантических стимулов (вербальных и невербальных, получаемых во время социального поведения) и психосемантических элементов (составляющих внутреннюю картину мира больного) на ход патологического процесса. Поскольку это представляется достаточно очевидным, мы не будем для иллюстрации приводить примеры из имеющейся литературы.

Остановимся на более важном.

Итак, принято считать обязательным участие психосемантических расстройств в любом психическом нарушении. Чтобы не вызывать этим утверждением ненужной дискуссии, еще раз подчеркнем, что при любом употреблении семантических терминов мы используем их расширительно как ту или иную информационную характеристику знаковых отношений в информационной среде (семантической памяти), а не только в узком толковании конструкции «смысла». Если щелчок услышан впервые - он автоматически наделяется только одним значением - значением стимула для ориентировочной реакции типа “что такое?”, необходимой для экстренного установления связей щелчка с любыми другими изменениями контекста среды или состояния. Если щелчок слышится не в первый раз, он попадает именно в эту зону памяти, хранящую психосемантический эквивалент щелчка, который уже имеет связи со всеми психосемантическими эквивалентами контекста среды и состояния, имевших место при всех прежних восприятиях щелчка. В этом случае щелчок наделяется значением контекстового стимула - ориентировочная реакция на него очень быстро угасает. Если щелчок сопряжен во времени со значимыми изменениями состояния (например, его используют как условный сигнал при выработке рефлекса), он при последующих восприятиях попадает в другую зону памяти и актуализирует совершенно иную психосемантическую матрицу, которая в данном примере является программой выработанного поведения.Щелчок при этом наделяется значением сигнала и приобретает смысл.