В отношении рук происходит то же самое. Когда ребенок цепляется за предмет, который касается ладони, то это еще не схватывание, а самое большее — рефлекс хва-тания. Движение ноги в поисках контакта, поддержки, в то время как другая нога только опустилась, скорее является движением лазания, чем ходьбы. Движения, бесспорно, передаются от одного действия к другому, возникающему позже, но они видоизменяются уже потому, что интегрируются с другими системами и подчиняются другим потребностям.

Между последовательно формирующимися системами часто можно наблюдать конфликты. Шевелясь в своей ванночке, ребенок видит, как удаляется пробка; сначала он может только повторять те же движения, затем ему удается двигать рукой в направлении пробки, но кулак у него сжат, и ребенок еще сильнее отодвигает пробку. Лишь впоследствии он научится протягивать открытую руку и сжимать ее только тогда, когда она лежит на пробке. Часто одно движение ребенка становится препятствием для другого. Устранение этого явления требует появления новой схемы движений, которая вовсе не является простым сложением первично различных элементов. Таким же примером являются действия, которые предшествуют ходьбе. Бесспорно, в ряде попыток приподняться на руках, которые постепенно начинает делать ребенок, следует признать начало формирования установок тела, необходимых для ходьбы. Но эти попытки, как уже было сказано выше, не являются законченными фрагментами вертикального передвижения на двух ногах. Они относятся к системам, лежащим в основе таких действий в пространстве или способов передвижений, которые в один прекрасный день могут войти в противоречие с ходьбой, как например у тех детей, которым нельзя позволять передвигаться на четвереньках, чтобы заставить их встать на ноги. Движение не строится подобно зданию из отдельных частей, согласно заранее созданному плану; собственная схема движения должна заменить предшествующие схемы.

Нередко думают, что мышечная клавиатура состоит из простых элементов, различная комбинация которых порождает целые серии движений. Но если действительно существуют центры, возбуждение которых позволяет вызвать сокращение тонко дифференцированных элементов мышечного аппарата, то это наиболее совершенные центры мозговой коры, которые развиваются в животном ряду последними и последними начинают функционировать у индивида. До них вступают в действие центры, регулирующие более или менее обширные системы положений тела или движений, которые принято называть несколько туманным термином «природные автоматизмы». Двигательная зона коры, в которой отдельно проецируются различные области мышечного аппарата, без всякого сомнения, представляет собой инструмент для анализа движений. Но для того чтобы этот анализ стал возможным, необходимо тщательное обучение. Анализ — вторичная и несколько искусственная операция. Если происходит патологический разрыв между двигательной зоной коры и нижележащими центрами, то возникают патологические соединения мышечных сокращений, которые больной не в состоянии ни изменить, ни ограничить.