Но именно такой кошмарный фильм неотвязно перед глазами трех юношей и одной девушки. А передо мной — их лица, совсем не неподвижные, напротив — выразительные, одухотворенные, умные. Я слышу их голоса — чистый, абсолютно правильный выговор Саши, очень тихий и высокий дискант Наташи, громкую, но не совсем привычную речь Юры и совсем уж необычную мелодику, с которой произносит слова Сергей,— он говорит почти безо всякой интонации. Я сижу за обычной пишущей машинкой, а каждый из моих собеседников держит указательный палец на маленьком пластмассовом кружке, из которого высовываются шесть стерженьков — по три в двух вертикальных колонках. Каждой букве, цифре или знаку препинания соответствует своя комбинация из шести точек — это и есть азбука Брайля, которой пишут книги для слепых.

Пишущая машинка — мой рабочий инструмент, и разговаривать с ее помощью мне не кажется странным. Но слишком необычно сознание, что пальцы твои через ее клавиши вводят металлические штырьки в соприкосновение с живой плотью. Это ощущение слияния, прямо-таки физической связи с собеседником настолько подавило меня, что я не сумел поговорить так, как хотелось бы. «Нет, учиться на психологическом факультете не очень трудно».— «Да, сейчас, в сессию, конечно, приходится подналечь».— «Ну конечно потому, что даем себе послабку: надо бы заниматься весь семестр по программе, но силы воли не хватает — возьмешь вместо учебника книжку и читаешь чуть не полдня».— «Да каждый раз разную. Сейчас, вот, например, все мы оторваться не можем от «Я отвечаю за все» Юрия Германа». Вот такой у меня вышел разговор.

Пришел Ильенков. Его встретили как родного и буквально затащили к телетактору — изголодались по хорошей беседе. «Эвальд Васильевич,— сказал Саша, чеканя каждое слово,— давайте что-нибудь философское. Например, о явлении и сущности».

Поговорили немного на эту тему, но без особого энтузиазма. «Я вот о чем хотела бы знать ваше мнение,— сказала вдруг Наташа,— может ли красивая, героическая смерть искупить беспутно прожитую жизнь?» Говоря, она одновременно нажимала клавиши — их, естественно, шесть — брайлевского устройства на своем пульте, чтобы Саша, Сережа и Юра могли ее слышать. «Нет,— тотчас же ответил Юра, не отрывая пальца от прыгающих под ним штифтов,— нет, лучше жить хорошо, чем умереть хорошо». «А если ты по-другому поняла книгу Германа, то ошиблась»,— поддержал его Саша.