К "невыгодным стечениям обстоятельств", которые могут ухудшить долгосрочные прогнозы ребенка, относятся, однако, не только более или менее открытые конфликты между разведенными родителями, но и вообще обрыв контактов с неопекающим родителем. Также многие, часто "тихие" особенности посттравматического треугольника отношений «мать —отец —ребенок», с которыми мы сталкивались в девятой и десятой главах, могут в определенных комбинациях, в известной степени, значительно уменьшить шансы развития ребенка.

Антон, например, когда мы с ним познакомились (ср. с. 298 и далее), чувствовал себя хорошо. И родители его к этому времени были довольны своей обоюдной ситуацией. И все-таки в развитии этого чрезмерно идентифицирующего себя со своей матерью и живущего с нею в чрезвычайно тесной связи мальчика, потерявшего своего отца, несмотря на то что он видел его регулярно, появился большой повод для тревоги.

Из "невыгодных" послеразводных отношений представленные являются экстремальными случаями, в которых психические нагрузки на ребенка настолько огромны, что дело доходит до посттравматического срыва равновесия, т.е. до воскрешения невыносимых страхов, которые мучают ребенка в результате развода. Или возьмем такие случаи, в которых послеразводный кризис распространяется далеко за пределы обычного для него времени. Положение принимает такой характер развития особенно тогда, когда развод не ведет короткой дорогой к новой, относительно константной семейной ситуации, а родители в долгой схватке сражаются друг с другом за право опеки или эта борьба разражается вновь за пересмотр уже принятого решения. Проблема, вытекающая отсюда для детей, является двойной: во-первых, разлука с одним из родителей превращается из полного боли события в процесс, который может длиться месяцы или повторяться множество раз, из-за чего ребенок то "навсегда" остается жить с отцом, то "навсегда" с матерью и т.д. Но что остается неизменным, это следующее: дети становятся не только объектами родительских конфликтов, но более или менее прямо видят себя призванными или соблазненными принимать решение самим. Мы могли видеть, насколько амбивалентны объектоотношения ребенка после развода, как между тем размываются материнская и отцовская репрезентации объекта, как чувства и желания, относящиеся к одному объекторепрезентанту, переносятся на другого, как аккумулированный страх приводит в действие механизм расслоения, что влечет за собой абсолютно искаженное переживание объекта (особенно постоянно отсутствующей персоны). Это говорит, однако, о том, что предполагаемое предпочтение данного родителя в настоящее время вообще не отвечает на вопрос, кто из двоих константно важнее для ребенка. И прежде всего желание ребенка остаться с матерью или с отцом вообще ничего не говорит о том, в ком из них он наиболее нуждается для своего дальнейшего развития. Но что еще хуже, так это то обстоятельство, что ребенок принимает на себя ответственность, а вместе с ней и вину за свое предпочтение. Это очень большая разница, виноват ли я как ребенок перед отцом, так как радуюсь, что могу жить с мамой, или я перед родителями или перед судом должен ясно сказать: "Я не хочу к папе, я хочу остаться с мамой!" (СНОСКА: На этом основании принято избегать перед судом опросов детей, с кем из родителей им хотелось бы жить или где бы они хотели жить). Еще хуже, если на основе поведения или желаний ребенка право на опеку будет передано другому родителю. Таким образом, фактически дело оборачивается новым разводом и именно тем разводом, в который ребенок активно вложил свой вклад. Катастрофические последствия такой борьбы заключаются не только в конфликтах лояльности и чувстве вины у детей, но и в муках переживаний и растерянности, к которым приводят родителей такие решения. Как такой ребенок и такая мать (отец) снова смогут найти дорогу к "продолжающимся и интенсивным любовным отношениям"? Втягивая ребенка в спор за опеку, родители вкладывают ему в руки нож, которым тот в отчаянии при стечении обстоятельств убивает в своем внутреннем мире одного из родителей, т.е. совершает нечто, за что он будет мстить, может быть, себе самому и другим на протяжении всей жизни.