и) Триангулирование и развитие сексуальной идентичности: для построения триангулярного образца отношений время между четвертым и седьмым годами жизни, итак, эдипова фаза, имеет решающее значение. В этот период поиск ребенком своей сексуальной идентичности начинает играть особенно большую роль. Оба процесса тесно сплетены друг с другом и определяют образование конфликтов данного времени (ср. гл. 6). Мы уже представили, какие последствия в развития влечет за собой отсутствие в эти годы отца, который любит ребенка и мать (гл. 6.1). Но хочется посмотреть, какое значение должно приобрести разделение объектоотношений в тех условиях, когда ребенок уже совершил эти шаги развития и в ходе переживаний развода не познал основательного срыва своих структурных достижений (ср. к этому гл. 6.2). Если в психоанализе речь идет о том, что идентификация с однополым родителем кончается эдиповым комплексом, то это не следует, конечно, понимать так, что при идентификации речь идет о пунктуальном процессе. Идентификации должны постоянно предприниматься и обновляться. Чем меньше возможностей в приобретении "реального" опыта общения с отцом имеют мальчики, тем больше вероятность идентификации с искаженным образом отца, который может содержать в себе как его идеализацию, так и пренебрежение к нему, но при лишении возможности корректировки этих искажений путем повседневного опыта. Оба варианта, идентификация с пренебрегаемым или идеализируемым объектом, являются исходным пунктом для мучительных переживаний. В одном случае по той причине, что мальчик впитывает часть этой идентификации, но она (к примеру, в мире, доминируемом матерью) "не действует", в другом — потому что он стремится к идеалу, который в реальности (при определенных обстоятельствах на протяжении всей жизни) остается недостижимым. К этому добавляется и то, что при идентификации (с точки зрения психологического восприятия) речь идет об иллюзии. Это означает, однако, что шести-семилетний ребенок только так долго может бесконфликтно вынашивать свое представление о том, что он "мужчина, как папа", пока он в состоянии в действительности исполнять задания как "настоящий мужчина": удовлетворять мать (прежде всего, сексуально), защищать семью, иметь успех и т.д. Если отец исполняет эти задания, то ребенок в состоянии как бы принимать в этом участие, отец, в известной степени, "магическим" образом приходит на помощь мужским иллюзиям своего сына (СНОСКА: На совершенно таком же механизме "магической помощи" базируется также симбиотическая иллюзия новорожденных (ср. экскурс с. 119 и далее)). Без этой помощи реальность грозит сорвать такую мужскую идентификацию. Столь тяжело переживаемое ущемление самочувствия образует мощный импульс для усиленного вида идентификации с достижимым сильным объектом: с матерью.