Вся эта тонкая, повседневная, кажущаяся незаметной воспитательная работа и есть творение богатства и полноты юной души: предотвращение пустоты душевной.

12. ПОНИМАНИЕ ГОРЯ БЛИЗКОГО ЧЕЛОВЕКА РАЗВИВАЕТ НРАВСТВЕННУЮ ЗОРКОСТЬ

Умей чувствовать рядом с собой человека, умей понимать его душу, видеть в его глазах сложный духовный мир — радость, горе, беду, несчастье. Думай и чувствуй, как твои поступки могут отразиться на душевном состоянии другого человека. Не причиняй своими поступками, своим поведением боли, оскорбления, беспокойства, тяжелых переживаний другим людям. Умей поддержать, помочь, подбодрить человека, у которого горе. Помни, что такое же горе может прийти и к тебе. Не будь равнодушным. Равнодушие — одеревенение н окостенение сердца. Равнодушный — это душевно слепой человек. Есть в этике понятие: хамство. Это одни из пороков человека, дремуче невежественного в нравственном отношении. Хам не понимает и не чувствует душевного состояния человека; он способен посыпать солью раны на сердце другого, тащить тяжелую дубинку туда, где необходимо тонкое прикосновение ласковой руки; громко стучать грязными сапогами там, где нужно затаить дыхание; ломиться в дверь, когда надо тихонько и незаметно отойти на цыпочках от этой двери; смеяться, когда всем грустно. Умей воспитать себя так, чтобы не только сам не был дремучим невеждой в нравственных отношениях, но и ненавидел невежество, хамство.

О горе человеческом в этой книге речь будет идти еще не раз, потому что чувствование и понимание горя своего ближнего развивает нравственную зоркость, благородство, человечность. Горя в жизни будет вообще значительно меньше, если все мы будем уметь видеть его в глазах, в тончайших, незаметных с первого взгляда движениях рук, в том, как человек идет, как дышит, как смотрит на мир.

С радостным трепетом я вспоминаю один свой классный коллектив, с которым я шел по жизни десять лет, мы вместе ходили в поле, на луг, животноводческую ферму не только чтонибудь сделать, но и всматриваться в человека, — мы учились читать душу, видеть горе, страдания, чтобы потом помогать людям. Вот несколько женщин стоят, беседуют. Детям бросилось в глаза, как одна их них (потом мы узнали ее имя — тетя Елена) сложила руки на груди, смотрит куда-то вдаль... «Она видит что-то такое, что другие не видят, — тихо сказала Оля, синеглазая девочка. — У нее что-то нелегкое на сердце...» Потом мы узнали, что эта женщина пережила много горя. У нее погибли на фронте один за другим муж, сын, брат. Маленькая дочь тяжело заболела и лежала несколько месяцев прикованная к постели. Через несколько лет после войны возвратился из госпиталя муж сестры — без ног... Мы подружились с тетей Еленой, она привязалась к детям, ждала их. Я заботился тогда о том, чтобы в нашей сердечной участливости не было ни малейшей черточки бестактности. Чем ближе принимали дети к сердцу радости и горести других людей, тем зорче становился их взгляд, тем тоньше они'чувствовали душу человека, который впервые им встретился. Однажды мальчики и девочки прибежали ко мне и с тревогой сообщили, что на лавочке у школы сидит дедусь, в глазах у него такая скорбь, такое отчаяние, что страшно уходить от него. Дети познакомились со стариком, оказалось, что у него большое горе — в больнице умирает жена...