Я бы назвал эту «теорию» гнусной и нечистоплотной; в ней — неверие в благородство человека. Признание угасания любви как закономерности, сопровождающей культурный прогресс нашего общества, — это, по существу, взгляд на любовь как на животное влечение; это пренебрежительное отношение, по существу отрицание духовного начала любви, примитивного взгляда на сложнейшее и сокровеннейшее. Если согласиться с этой «теорией» о том, что угасание одной любви закономерно ведет к рождению любви новой, то это с самого начала обрекает молодые души на неверие в святое и незыблемое: раз любовь угасает, значит, мы сходимся на какое-то время, а потом разойдемся, и общество будет смотреть на это как на благо: ведь мы же не любим друг друга, брак же без любви аморален... В основе этой страшной для молодых душ «теории» — примитивный взгляд на любовь как на нечто властвующее над умом, чувствами, поступками человека, как на некую роковую, стихийную силу. Истинная же сущность любви в том, что она — напряженная духовная жизнь, труднейшая работа человеческого духа, создающая эту величайшую человеческую ценность — любовь. Это не жидкость, которой суждено испариться в течение какого-то времени, а богатство, накапливаемое настоящим человеком по крупице. В этой адски трудной работе духа, живым воплощением которой являются дети, человек оставляет частицу своей души — вот что перечеркивает гнусная «теория» угасания любви. Если одну «угасшую», «испарившуюся» любовь будет сменять новая и т. д., человек духовно опустошится, что и происходит в действительности, если внимательно присмотреться к любителям все новых и новых ощущений, перелетающих с цветка на цветок.

В утверждении «брак без любви аморален» есть нечто опасное. Юношеская пылкая любовь, молодая восторженность не вечны. Им на смену приходит спокойное уважение. Любовь проходит сложную эволюцию, и это закономерно. То, что пылкая юношеская восторженность постепенно уступает место сердечной привязанности, ответственности, долгу, нравственно не подготовленным к браку и невежественным людям кажется угасанием любви.