Люди, надеющиеся построить духовную общность на половом влечении, как раз и не дорожат любовью, потому что пытаются втиснуть весь мир духовной жизни в поцелуи и ревность. Любовь без высшей духовной жизни, без стремления к единому идеалу, без дружбы во имя этого может превратиться в чувственное наслаждение. Каждый наш юноша записывает в записную книжку слова В. Г. Белинского, читает их наедине, вдумывается в них: «Любовь — поэзия и солнце жизни. Но горе тому, кто в наше время здание счастья своего вздумает построить на одной только любви и в жизни сердца вознадеется найти полное удовлетворение всем своим стремлениям... Если б вся цель нашей жизни состояла только в нашем личном счастье, а наше личное счастье заключалось бы только в одной любви, тогда жизнь была бы действительно мрачной пустыней, заваленной гробами и разбитыми сердцами, была бы адом, перед страшною существенностью которого побледнели бы поэтические образы земного ада, начертанные гением сурового Данте» (Белинский В. Г. Собр. соч.: В 3 т. Т. 3. М., 1966. С. 230, 266).

Если уйти в личное счастье любви невозможно было во времена В. Г. Белинского, то сделать это в наше время равносильно полному одиночеству и бездеятельности, ограничению своего мира до субъективных чувств и переживаний. Если уже в свое время В. Г. Белинский видел, что «кроме внутреннего мира сердца» есть «великий мир жизни, тот великий мир, где мысль становится делом, а высокое чувствование — подвигом», то в наше время такой мир открылся не для отдельных борцов, а для всего народа. Половое влечение только тогда и стало приобретать характер нравственной связи и долга, когда кроме внешней красоты перед человеком открылось внутреннее богатство человека — достоинство личности, ее способности, творчество, общественная деятельность. Для того чтобы любовь стала для человека подвигом, он должен достигнуть высокой ступени морального развития — прежде всего понимать высокую цель своей жизни. Когда борьба за достижение высокой цели становится подлинной страстью, то любовная, половая страсть теряет характер цели, любимый человек становится другом в этой борьбе. Именно это (когда страсть любви перестает быть целью) и облагораживает человека, возвышает его над чувственными страстями. Понимание истинных масштабов счастья личного и счастья общечеловеческого нисколько не унижает человека, не угнетает его, а, наоборот, возвышает, так как пробуждает у него стремление обогатить свою жизнь высокими духовными интересами.