Таким образом становится понятно, почему известно так много о плохих сторонах развода. Когда людей спрашивают только о плохом, их ответы естественно направлены в эту сторону. Когда их спрашивают исключительно о проблемах, дисфункции и отрицательных эмоциях, то только такую информацию мы и можем получить. Как и рисунки в результате неправильно поставленной задачи потеряли свою способность быть диагностическим инструментом, так и предвзято заданные вопросы дают искаженный результат. А какие выводы мы можем получить в результате такого опроса?

Менее упорядоченная, зато более реалистичная структура

В исследовании бинуклеарной семьи я пыталась определить для себя предмет моего исследования, насколько это было вообще возможно.

(50)Я сконцентрировала свое внимание на супругах, у которых имелись дети. Собирались ли они сохранять свои отношения после развода? Если да, то какой их тип они предпочтут? Что может произойти с этими семьями со временем? Какой тип родственных связей, они будут культивировать и поддерживать?

Для того чтобы получить ответ, я построила нормальный рад ответственности. Я нашла и хорошее, и плохое, обнаружила здоровые и нездоровые тенденции, встретила отцов, видевшихся со своими детьми гораздо чаще после развода, чем до него, и таких, которые вообще редко их видели. Я познакомилась с отцами, аккуратно выплачивающими детям алименты, и с другими, постоянно уклоняющимися от уплаты.

Я обнаружила, что существует огромное количество типов послебрачных взаимоотношений, во всяком случае не меньше, чем брачных. Стараясь придерживаться объективных позиций, обнаружила послебрачные семьи всех типов, форм и стилей — и счастливые, и несчастные.