Десятилетняя Патти Делл проходит терапию, потому что не желает сотрудничать с хирургами, которые намерены ее оперировать. Больше года она отказывалась разговаривать со своим педиатром. Все общение с ним происходит исключительно через мать. Патти и ее мать крайне сосредоточены друг на друге. В ходе первого сеанса семья проявляет склонность поддерживать взаимозависимость между матерью и дочерью. Патти отказывается разговаривать; ее молчание неизбежно влечет за собой вмешательство матери, которая так разговорчива, что это дает Патти возможность продолжать молчать. Чем дольше терапевт беседует с матерью о Патти, тем больше он укрепляет статус-кво. Через тридцать минут после начала сеанса Патти по-прежнему отказывается разговаривать непосредственно с терапевтом.

Тогда терапевт просит мать помочь Патти говорить с ним: “Я хочу, чтобы вы попытались вызвать Патти на разговор и сделали это таким образом, чтобы она разговаривала со мной”. Это вмешательство —важный маневр, нарушающий равновесие. Поскольку Патти молчит, можно предположить, что мать осуществляет какие-то стереотипные действия, не дающие Патти говорить. На простейшем уровне благодаря неудержимой разговорчивости матери Патти просто нет необходимости говорить самой. Попросив мать вызвать Патти на разговор, терапевт изменяет характер взаимоотношений между матерью и дочерью. Теперь молчание ребенка уже не возвышает мать, позволяя ей занимать важное положение; наоборот, оно свидетельствует о том, что мать терпит поражение.

Как следствие, мать перестает поддерживать Патти и дистанцируется от нее. Терапевт еще больше нарушает семейное равновесие, говоря матери, что та обращается с Патти как с младенцем, а не как с десятилетней девочкой. Когда мать оказывается в состоянии возрастающего стресса, Патти впервые начинает говорить. Терапевт продолжает нарушать равновесие, игнорируя Патти и разговаривая с матерью. Патти начинает говорить громче. Однако терапевт продолжает разговаривать с матерью.

Минухин: Патти (громко): Минухин (матери): Патти (требовательно): .