Все сказанное потребовалось нам только с одной целью — показать как с развитием общества на смену регуляции поведения «по страху» (этнографы насчитывают более тысячи запретов-табу) приходит моральная регуляция по механизму стыда. От страха (реакция тревоги по типу «что со мною будет») нравственность развивается к стыду («что обо мне подумают») и далее — к вине («что я сам о себе подумаю»), когда возникает высший уровень моральной регуляции — совесть, как внутренний, а не внешний контроль?

Психологически чувство стыда есть тот же самый страх, отличающийся только тем, что угроза адресована не телу, не физической безопасности, а душе, т. е. личности. Стыд — это страх быть психологически отторгнутым от «мы» за какой-то проступок.

Итак, главное для нашего сюжета состоит в том, что для того чтобы человеку стало стыдно, необходимо возникновение эмоциональной идентификации, т. е. особого чувства общности, приязни и единения, выступающего основой психологической включенности в «Мы». Стыдно может быть только перед своими, перед теми, кого жалко или опасно потерять. Для "Прочих других («Они») оставлено в лучшем случае холодное безразличие, а в худшем неприязнь и враждебность. Б. Ф. Поршнев замечает, что вполне благонравная древнеримская Матрона могла без стеснения раздеваться в присутствии раба: не стыдно потому, что раб в ее представлении существо низшего порядка, не «Мы».

Когда учительница в школе вызывает провинившегося семиклассника и говорит «как тебе не стыдно», то ему часто может быть ни капельки не стыдно именно потому, что учительская и ее обитатели — это «Они», которые имеют право вызывать к доске и наказывать, от которых исходит постоянная угроза, и чем больше претерпел этот семиклассник, тем меньше шансов его устыдить.

Последнее замечание возвращает нас к проблеме контроля в управлении и его влияния на трудовую мотивацию. Руководитель, усиливая контроль, становится вне коллектива, превращается во враждебное «Они», само появление которых вызывает реакцию тревоги, ибо грозит всяческими неприятностями. Понятно, что руководитель, даже неопытный, интуитивно чувствует, что усиление контроля прямо на глазах образует невидимую пропасть, отделяя его от людей. Поэтому от руководителя в административной системе больше всего требовалась особая эмоциональная устойчивость, такая толстокожесть и нелюбовь к людям, которые помогали бы ему переносить неприязнь и враждебность подконтрольных.