Затем, после психофизиологического уровня (№ 8), заключающегося также в подготовке к продолжению жизнедеятельности благодаря восстановлению сил во сне или других формах отдыха, на уровне социогенном, процесс социализации личности знаменует еще более сложную ступень, когда игровая деятельность ребенка вырастает в игру почти актерского типа (№ 12), которая у взрослых «проявляется широчайшим спектром самоцельных и самоценных деятельностей от занятий спортом до изучения множества иностранных языков» [53, с. 128], и таких явлений как косметика, следование моде в одежде, самодеятельное художественное творчество, разнообразные увлечения-хобби и так далее. Наконец, высший уровень развития этой потребности П.В. Симонов называет «потребность в вооруженности», т. е. в накоплении знаний, навыков и умений, которые могут оказаться необходимыми для удовлетворения самых разных потребностей. Если заменить несколько неудачное название, и обозначить эту потребность как «потребность в подготовленности» (№ 16), то это подчеркивало бы ее высший статус в четвертом вертикальном ряду, а также ее весьма тесную связь с другой потребностью в классификации Симонова — потребностью преодоления, которую он отождествляет с волей.

Относительно внутренней взаимосвязанности, создающей прочность и логическую обоснованность системы. Каждая вертикаль в матрице должна быть понята не как четыре отдельных потребности, а как одна и та же потребность, только находящаяся в разных стадиях процесса возвышения (одухотворения). Конечно, это утверждение не нужно понимать буквально, «одна и та же» на самом деле имеет совсем новое качество в зависимости от ее места в матрице и речь идет только о генетическом родстве и не случайности (т. е. отсутствии произвола) в описанной последовательности возвышения потребностей. Нам важно подчеркнуть, что филогенетическая линия развития потребностей повторяется в онтогенезе, что в индивидуальном развитии история каждый раз возобновляется и самые высокие искания человеческого духа начинаются не откуда ни возьмись, а с реализации потребностей вполне примитивных. Это принципиальной важности положение открывает путь к пониманию психологического механизма возвышения потребностей и к пониманию процесса воспитания потребностей конкретной личности. Итак, было бы неверно думать, что классификация представляет собой просто очередной перечень, некую «инвентаризацию», каких уже немало было в истории психологии. Теоретическое и практическое значение классификации, ее эвристические возможности состоят, во-первых, в том, что она позволяет получить сущнос-тную характеристику, психологический «портрет» каждой потребности, и, во-вторых, понять, в какой последовательности, из каких генетических истоков вырастает та или иная потребность и тем самым сформулировать теоретическое представление о закономерностях формирования потребностей, что представляет первостепенную важность для практики воспитательной работы.