"Глаза часто бывают болезненными и я вижу вещи чрезвычайно тяжелыми по содержанию. Внутри я просто могу включить изоляцию и в течение секунды я вижу только высокую стену из точек."

"Что слышат аутичные дети? Иногда я слышала и понимала все, но порой звуки окружающего мира и человеческие голоса превращались для меня в однообразный невыносимый шум, подобный грохоту проходящего поезда. Особенно страдали мои чувства от шума, производимого множеством людей."

Иногда сложности взаимопонимания, возникающие при общении с аутичными людьми, связаны с тем, что последние часто, выражая свои мысли, облекают их в такую словесную форму, из которой трудно понять, что говорящий в действительности имеет в виду. При этом фраза сама по себе не является бессмысленной, из-за чего адресат, включаясь в диалог, понимает ее буквально, не видя стоящего за ней индивидуального смысла. Например, взрослый аутичный человек, пытаясь выразить свое удивление по поводу несхожести характеров двух своих знакомых - матери и дочери, - говорит: "Это не Ваша дочь". Поскольку произносится это серьезным голосом и с серьезным видом, велика вероятность того, что женщина, которой адресованы эти слова, начнет возражать ему с не меньшей серьезностью. Таким образом, конструктивность диалога сведется к нулю, т.к. факт родства и так не вызывает у того сомнений, хотя его слова, с высокой долей вероятности, создадут обратное впечатление. Вместо бессмысленного спора лучше объяснить аутисту, как правильно сформулировать то, что он имеет в виду.

Примеры, похожие на вышеприведенный, можно встретить и в художественной литературе, где описания аутичных детей стали встречаться значительно раньше, чем в литературе научной. Вот отрывок из книги Якоба Вассермана, вышедшей в Германии в 1908 году:

"Когда снова послышался бой часов, Каспар сказал:

- Я хочу стать кавалеристом, как мой отец.

Это должно было означать : "Дай мне вещь, у которой такой красивый звон".