Только о памяти и сообразительности следует еще кое-что сказать, потому что здесь развертывается принятие психопатологических решений. В психиатрии часто наблюдается тенденция относить хронические, продолжительные выпадения памяти к деменции (СНОСКА: Сам по себе термин “деменция” по-прежнему означает в немецкой психиатрии безвозвратную утрату имевшихся прежде интеллектуальных способностей. Однако известны исключения, когда клиническая картина, которая, согласно традиционному описанию, должна обозначаться как деменция, все же улучшается, по крайней мере частично. DSM III/IV сохраняет в принципе традиционное понятие деменции (и противопоставляет ему “бред”), но дает менее четкое определение, согласно которому главным признаком является “множественное когнитивное нарушение”. Поэтому деменцию можно диагностировать уже и в тех случаях, когда временные расстройства интеллекта и памяти препятствуют решению повседневных задач. На основании этого DSM IV ввела понятие “персистирующая деменция”, что в соответствии со шнайдеровским словоупотреблением является плеоназмом, так как персистенция уже относится к изначальному понятию деменции. (Плеоназм — (греч.) речевое излишество, вкрапление в речь слов, ненужных с чисто смысловой точки зрения. — Прим.ред.)). Согласно grlUhle, поглупение (СНОСКА: “Verblodung” (“поглупение”) — точный немецкий перевод “деменции”. Сегодня, однако, этого выражения избегают, так как оно перешло в обиходную речь и связано с оценкой) может быть либо по преимуществу амнестическим, затрагивая память, прежде всего способность к запоминанию, либо отражаться на сообразительности или способности к суждению. Здесь, однако, рекомендуется осторожность. Именно память — будь-то способность к запоминанию (СНОСКА: Согласно современному словоупотреблению, в котором память охотно сравнивается с работой компьютера, “способность к запоминанию” соответствует “краткосрочной” или “рабочей памяти”) или способность вспоминать (СНОСКА: “Способность вспоминать” в меньшей степени поддается компьютерным сравнениям, чем “способность к запоминанию”. Под ней могут подразумеваться: (1) способность заполнять резервуар памяти новым содержанием, (2) сама долгосрочная память и (3) способность востребовать имеющиеся в долгосрочной памяти вспоминания) — нельзя с уверенностью отнести к интеллекту, и, следовательно, ее расстройства — к деменции. С таким же успехом можно относить за счет врожденного слабоумия свои врожденные недостатки, что вряд ли кому-то придет в голову. То же самое можно сказать и о сообразительности (СНОСКА: “Сообразительность” — это процес усвоения сознанием материала, поставляемого восприятием и представлением. Это понятие, имевшее такое большое значение для классической немецкой психиатрии, прежде всего при соматогенных психических расстройствах, сегодня почти не употребляют и часто даже не понимают. Может быть, это связано с тем, что у него нет точного английского перевода. Обычно этот термин переводится как “comprehension” или “perception”. но возможно и “perceptivity”), хотя и в меньшей мере. Ибо тугодумие, безусловно, до известной степени возможно и при нормальном интеллекте. Следовательно, даже ставшую хронически плохой сообразительность нельзя просто так отнести к деменции. Самое большее, что можно сказать относительно памяти и сообразительности, — это что процессы, лежащие в основе слабоумия, преимущественно (и часто в качестве ранних симптомов) изменяют также память и сообразительность. Таким образом, в качестве сути деменции остается лишь снижение способности к суждению (СНОСКА: “Способность к суждению” — это способность прийти к какому-то решению (суждению) после взвешивания и обдумывания всех возможностей и окольных путей. Это понятие, также чрезвычайно важное для определения деменции в классической психиатрии, ныне почти не используется). Конечно, из этого затруднения можно найти и другой выход, а именно — не усматривать в деменции только снижение интеллекта, а включать в это понятие еще и нарушения памяти и сообразительности. Если добавить сюда также снижение уровня личности, то понадобится еще только один осевой синдром, чтобы получить хронические психозы на соматической основе. Такие вопросы не должны решаться раз навсегда; один раз может оказаться целесообразной более широкая, другой раз — более узкая формулировка понятия. Мы отдаем предпочтение в этом пункте более узкому понятию деменции, не придерживаясь безоговорочно критерия “благоприобретенный”, точнее — “ставший таким”. Деменция означает для нас также врожденное слабоумие в тех случаях, когда его можно объяснить болезненными процессами или пороками развития.