Почему дела обстоят таким образом, я не могу понять и я об этом много думаю. Частично дело объясняется тем, что я так и не научился правильно держать ручку. И хотя непрерывно папа меня этому учит, но положение не меняется. Ужасно трудно мне что-либо написать, даже одну букву, если отец отходит от стола. Вот те проблемы, которые меня мучают в этой области. У меня такое ощущение, что если бы я мог писать сам, то я мог бы и говорить. Это не просто предположение, но я проверял на опыте: если письмо у меня идет лучше, чем обычно, у меня появляется желание что-то сказать, и я говорю какие-то слова. Ну вот, пожалуй о письме и все. Мы не оставляем наших усилий, продолжаем заниматься систематически, тем не менее у меня нет уверенности, что я преодолею те трудности, которые у меня возникают, когда я сажусь писать,

Теперь я хочу сказать об интеллектуальной стороне наших занятий с отцом и Ольгой Сергеевной. То, что Ольга Сергеевна и отец разговаривают со мной на сложные темы, всячески меня побуждают обдумывать и мои собственные, и общечеловеческие проблемы, для меня громадное счастье. Это в сущности единственное, в чем я могу себя по-человечески выявить, без этого я был бы как мертвец. Пожалуй, это то, что я хотел сказать.

Что касается конкретных тем, то они отличаются большим разнообразием. И отец, и Ольга Сергеевна у меня пробудили желание думать не только о тех делах, которые меня лично касаются, но и о самых разных исторических, этических, философских проблемах, о положении в нашей стране. Я особенно благодарен Ольге Сергеевне за то, что она меня ввела в мир великой русской литературы, научила читать книги не поверхностно, но глубоко, и папа это тоже делает.

Вообще я ужасно люблю такие интеллектуальные занятия, хотя для меня не обязательно, чтобы они каждый день происходили. Они мне особенно нужны, потому что единственное, что я могу делать, не опираясь на помощь отца, — это думать. Конечно, не время от времени нужно сообщать свои мысли людям, но довольно долго я могу удовлетворяться своими мыслями.