Профессиональная идентификация и самоуважение человека зависят от его удовлетворенности результатом деятельности. Но, как это ни покажется странным, стремление терапевта к достижению прогресса в вашем психоанализе может сильно навредить процессу.

Когда анализ не продвигается или ухудшающееся состояние клиента выходит из-под контроля, мрачное сознание собственной некомпетентности и вообще никчемности серьезно угрожает душевному равновесию психолога, заслоняя собой фигуру клиента.

Терапевт или берет вину на себя, всячески начиная потакать клиенту и пробуждая в нем тем самым капризного тирана, или, напротив, все более явно выказывает собственные разочарование, обиду на клиента и даже неприязнь к нему.

Переход аналитика к советам и наставлениям, а также вхождение в образ загадочного гуру – очень часто свидетельство его (может быть, минутной) слабости из-за страха за свою репутацию.

У себя самой в процессе трудной работы с Аленой (см. выше) я заметила стремление компенсировать пониженную самооценку знаками восторженной привязанности «подопечной». Так, сопротивляясь горькому осознанию своего бессилия, я грелась в лучах Алениной благодарности за удержание ее от суицида, к которому она якобы была близка до встречи со мной.

Если аналитик отдает себе отчет в сложившейся ситуации и не видит выхода из нее, он обязан порекомендовать клиенту другого специалиста. В этом нет ничего унизительного для его достоинства и ничего страшного для клиента: как и во всякой диаде, в диаде терапевтической личностная несовместимость играет роль.

Всепоглощающее стремление к результативности, излишняя профессиональная тревожность терапевта блокируют его возможности. Они удерживают его личность в плену потребностей социального уровня, не позволяют проявиться метамотивации. Кроме того, они являются признаком мономотивации его жизни.

Известный отечественный психолог Б.М. Теплов как-то подверг анализу «маленькую трагедию» Пушкина «Моцарт и Сальери». Для Моцарта музыка являлась формой переживания полноты и многообразия жизни, великую же трагедию Сальери Теплов усмотрел не в его бездарности, а именно в мономотивации, в том, что для него «никаких смыслов, кроме музыкальных, на свете не было, и музыка превратилась в единственный и абсолютный смысл, роковым образом став бессмысленной» (СНОСКА: Теплов Б.М. Избранные труды: В 2-х т. Т.1. М., 1985. С. 308-309), изолировав Сальери от мира и людей. Это лишило его внутренней свободы и убило дух.