Ребенок брал окно того животного, в роли которого он находился и подносил его сначала к своему глазу, а потом к предмету, проверяя, помещается ли в нем предмет, при чем делал это неоднократно и воспроизводил этот прием от задания к заданию.

Когда экспериментатор просил ребенка действовать за игрушку, то ребенок подносил окно к глазу животного, а после этого или подносил его к предмету, или подносил предмет к окну, которое держал около игрушки. Последний способ работы был очень громоздким и неудобным: надо было держать и игрушку, и окно у нее на глазу, и подносить к нему предмет. Тем не менее, так действовало большинство детей, а у некоторых из них эти действия сохранялись до конца второго этапа эксперимента.

Описанные приемы работы детей нуждаются в специальной интерпретации. Оба приема характеризуют наличие избыточных, совершенно не нужных для выполнения задания действий. Зачем надо подносить окно к своему глазу, если в него виден весь предмет и еще многое другое? Это может лишь запутать. (СНОСКА: Протокол взят из дипломной работы Н А Яковлевой "Феномены орудийных действий у старших дошкольников", МГУ, ф-т психологии, 1988) Ведь собственно продуктивным является прикладывание окна к вещи и очень простое определение ее "видимости" или "невидимости": если вещь помещается в площадь окна — она видима, а если нет — невидима. Дети же делают и то и другое, т.е. объединяют взаимоисключающие друг друга действия.

Еще более абсурдным является специальное придерживание окна у глаза игрушки: ведь ребенку ясно, что кукла не смотрит через окно на самом деле. Подобное действие имело бы смысл в специальной игре, но ведь здесь требуется не играть, а решать определенную задачу, и ребенок это делает, давая правильный ответ. Этот прием является не только ненужным, но еще и очень неудобным, однако же он зачем-то требуется ребенку и тот упорно повторяет его от задания к заданию.

Видимо, замеченные в эксперименте избыточные и непродуктивные операции имеют, словами М.М. Бахтина, не назначение, а значение. Ребенок отмечает, отличает и утверждает в них новый, доселе не встречавшийся ему опыт — опыт специального инструментального видения. И делает он это через противопоставление своего и иного "взглядов". Эти действия похожи на некий ритуал вхождения в другой мир, в нашем случае — мир особой реальности способа действия.