Любопытен следующий пример. Я опросила группу москвичей, интересуясь тем, как они понимают слово просо. Значительная часть опрошенных представляет себе, что это «какой-то злак». Но при этом они не соотносят просо с хорошо известным им словом пшено. Но пшено – это крупа из проса, т.е. как бы то же просо, только определенным образом обработанное. В терминах Вежбицкой следовало бы сказать, что опрошенные лица владеют смыслом слова просо ниже уровня концепта-минимума, т.е. смысл его для многих горожан весьма размыт.

Как известно, изменение словарного состава языка более всего касается существительных: ведь именно они именуют как новые предметы и понятия, так и те, которые по тем или иным причинам вышли из обихода. Так, один мой информант на вопрос о том, что такое паникадило, ответил: «Это такое кадило». Получается, что, толкуя в словаре смысл слова, одним надо объяснять одно, а другим – другое. (На всякий случай скажу, что паникадило – это светильник, рассчитанный на много свечей, подвешиваемый к потолку церкви, т. е. особого вида люстра).

Итак, возникает вопрос о том, как все-таки лучше всего объяснить смысл слова в словаре, рассчитанном на всех. Предполагается, что составить такой словарь в принципе можно. На практике это означает, что в моем примере при объяснении смысла слова паникадило не нужно объяснять, что значат слова свеча и люстра. Л. В. Щерба размышлял о типах словарей именно с этих позиций в работе «Опыт общей теории лексикографии».

Я советую вам внимательно прочесть хотя бы некоторые разделы из нее в томе переизданных работ Щербы (Щерба, 1974). Вы еще раз убедитесь в том, что психолингвистический подход к языку и речи возник достаточно давно.

У Щербы мы найдем интересные для нашего обсуждения соображения о том, каким должен быть словарь общего назначения – он называет такой словарь «нормативным», в отличие от словаря-справочника, адресованного специалистам. В терминах Щербы, в таком словаре толкование смысла слова должно соответствовать тому общему представлению об объекте, которое характерно для «наивного» носителя языка. Поэтому, например, Щерба предлагает толковать слово прямая (в сочетании прямая линия) как «линия, которая не уклоняется ни вправо, ни влево (а также ни вверх, ни вниз)», Почему? Потому что определение прямой как «кратчайшего расстояния между двумя точками» (а именно так нас учили в школе) не соотносится с повседневным речевым опытом носителей языка.