14. Лефевр В.А. От психофизики к моделированию души // Вопр. философии. - 1990. - №7. — С. 25-31.

15. Мамардашвили М.К. Проблема сознания и философское призвание//Тамже. - 1988. — №8. - С. 7-37.

16. Перестройка и нравственность: Материалы «круглого стола» // Там же. - 1990. — №7. — С. 3-24.

17. Рубинштейн С.Л. Человек и мир: Проблемы общей психологии. — М., 1973.

18. Рубинштейн С.Л. Из научного наследия // Сергей Леонидович Рубинштейн: Очерки. Воспоминания. Материалы. -М., 1989.

19. Шрейдер Ю.А. Человеческая рефлексия и две системы этического сознания // Вопр. философии. — 1990. — № 7. — С. 32-41.

2. Акмеологическое понимание субъекта

Как известно, категория субъекта является общефилософской и раскрывает качество активности человека, выявляет его место и роль в мире, способность к деятельности, самодеятельности, самоопределению и развитию. Начиная с 20-х годов, в отечественной психологии разрабатывается субъектный подход, раскрывается методологическая роль этой категории для определения предмета психологии, выявления специфики сознания, деятельности. Разработка этого подхода связана с именами С.Л.Рубинштейна и Д.Н.Узнадзе и позднее — Б.Г.Ананьева.

Однако советская идеология и философия определили на долгие годы лидерство «бессубъектного» подхода: материя — без человека, познание, деятельность, психика — без субъекта. В силу этого центральное место в психологии заняла психологическая концепция деятельности, достаточно абстрактно определяемая через мотив, предмет, цель, результат. Акценты на структуре этой деятельности, на ее предметном характере — при всей их важности — замаскировали, отодвинули на задний план проблему ее субъекта. В этом виде деятельность выступила как нечто идеальное, обладающее качеством самодвижения, и теперь уже реальная, практическая деятельность оказалась лишь декларируемой категорией, отодвинулась на задний план. Именно этот вариант деятельностного подхода превратился в способ объяснения и психики, и личности, и сознания, стирая тем самым специфику каждого из этих качеств человека. Однако С.Л.Рубинштейн продолжал настойчиво подчеркивать и их специфику, качественную определенность, и, главное, их роль как регуляторов, но уже, конечно, не идеальной, а именно реальной практической деятельности.