Стр. 5

- Вы посвятили "Ковчегу" и "Вере и Свету" тридцать шесть лет своей жизни. Что вы считаете результатом?

  - Я мог бы сказать, что "Ковчеги" теперь есть в 30 странах, а "Вера и Свет" - в 80, что это уже почти полмиллиона человек. Но наши результаты не исчисляются в цифрах и вообще практически не поддаются измерению. Мы сеем семена, которые могут дать всходы. Община создается, и она начинает сиять. Например, в Париже у нас очень много друзей, они часто навещают нас и открывают для себя массу нового и неожиданного о духовности, гуманности; эти знания расходятся как круги по воде. Община в Северной Ирландии раз в месяц ездит в один из приходов. Обычно "Ковчеги" устраиваются в деревнях, и сначала местные жители бывают испуганы, насторожены, но мы прилагаем много усилий к тому, чтобы ломать барьеры и не устраивать резерваций. Потом, когда все узнают друг друга, дело налаживается. Умствен но отсталых начинают замечать, они влияют на атмосферу в обществе. Они украшают мир вокруг, и в этом я вижу их огромное воздействие на общество. Ведь вопрос в том, чтобы изменить систему ценностей. В нашем очень разделенном, разграниченном массой стен и барьеров обществе чрезвычайно важно открывать сердца различиям, инакости и обнаруживать, что мы все принадлежим одному человечеству, что на самом деле ни одна из групп людей не лучше другой. Это вопрос отношений, чтобы мы все чувствовали, что каждый человек прекрасен и важен.   Я думаю, мы живем в фантастически чудесный момент, в момент открытости. В шестидесятые, например, мир был гораздо более закрыт, люди мало задумывались о том, чтобы стать гуманнее, а сейчас этот процесс идет. Семена начинают прорастать. Сколько их взойдет, насколько большими они вырастут - это уже не наша забота. Наше дело сажать семена, поливать и удобрять их и видеть добрые знаки, знамения в жизни.

- Но ведь есть и зловещие знамения. Строится всемирное общество потребления, а его приводной ремень - конкуренция, то есть здоровье, выносливость, карьера и деньги. Вам не кажется, что пропасть между сильнылш и слабыми, между людьми с сохранным и недостаточным интеллектом становится тире?

  - Я не знаю, может ли она стать еще шире, она всегда была огромной. Я хорошо знаком с положением умственно отсталых людей, я много раз бывал в клиниках по всему миру, и я считаю, что нет более бесправных, угнетенных и третируемых людей, чем умственно отсталые, их просто вычеркнули из общества. Но важно, что постепенно признается необходимость гуманности и утверждается ценность каждого человека.

-Не идеализируете ли вы умственно отсталых? Они ведь бывают не только добрыми и душевными, но и агрессивными, их легко втянуть в какие-то криминальные истории.

  - Когда мы подбираем нового члена общины, например на улице, в нем может быть очень много гнева, к тому же подавленного гнева. Когда он попадает в общину, этот гнев выходит наружу. По счастью, наши общины сотрудничают с очень хорошими психиатрами и психологами. Правильно подобранные лекарства вкупе с добрым отношением меняют людей. Ведь часто источник агрессии - чувство отверженности, неудовлетворения. Например, несколько лет назад мы взяли в общину Жерара. В детстве от него отказались родители, его воспитывала приемная семья, заинтересованная не в нем, а в тех деньгах, которые за него платили. В пятнадцать лет его поместили в психбольницу, там он провел три года, потом снова мыкался. Когда он попал к нам, он был человеком, не признающим правил. Ведь никто никогда не говорил ему: ты нужен мне. Он был неприкаянный и злой. Иногда он собирал все свои вещи, хлопал дверью - и уезжал. Мы посылали за ним машину, она подбирала его и привозила обратно. Его умиротворение и успокоение заняли десять лет. Но сейчас он очень мирный человек. Вот это самое прекрасное в "Ковчеге" - видеть, как меняются люди. Увидеть Жерара, когда он только появился у нас и сейчас - это источник жизни. Все меняются, и мир тоже может измениться.

из 7

Предыдущая    Следующая