Я никогда не ощущала себя любимой, живя в родительском доме, со своей матерью. Я никогда и ни от кого не видела настоящей любви. Мне было уже тридцать два года, когда мать сказала: «Никогда тебя не любила и не могла любить. Я не понимаю тебя, но зато я тебя уважаю». Я поняла, что в действительности она старалась сделать мне что-то вроде комплимента, но после этих слов я кинулась в ванную, и меня там рвало и рвало. Это было ужасное расстройство — узнать, что не просто я чувствую, что она никогда меня не любила, но это действительно так и она сама мне об этом сказала.

Я чувствовала себя недостойной любви, просто никчемной. И секс, который был у нас с мужем, только усиливал эти чувства. Я недостойна, и никогда не смогу испытать этого. Однако я ужасно переживала. Я дошла до того, что эта сексуальная несостоятельность завладела мной и изводила меня, и я использовала ее как оружие против себя (и против мужа, конечно, тоже).

Как выяснилось, мой муж не был слишком сильным человеком. Он был художником, несколько бесполым и чрезвычайно чувствительным. Как я уже говорила, он привык к опеке, а первый брак его ужасно травмировал. Но я об этом не задумывалась. Я ждала, что он будет таким, каким он не мог быть, и поэтому всячески его обижала, пытаясь реализовать свои представления о браке. Это не имело ничего общего со стараниями двух людей жить вместе. Я даже не понимала, что вообще с нами происходит. Он мог загореться каким-нибудь проектом, потратить деньги, которых у нас и так не было, но ничего не доделать. А я старалась поддержать его, потому что думала — хорошая жена помогает мужу, но, понимаете, если уж ты решил это осуществить, то почему же не довел до конца? Я же не знала, что он из тех людей, которые и не могут ничего доделать, и такое давление для него убийственно.

И еще он не был особенно сексуальным. Ему не было нужно много секса — хватало эпизодических оргазмов, просто эякуляция, и все. С тем же успехом он мог бы мастурбировать — уверена, что это удовлетворяло бы его ничуть не хуже. Он не любил мое тело, ему не нравилось смотреть на меня обнаженную, и у меня появился чудный способ наказывать его за это. Если что-то не ладилось или я на него злилась — все, что мне нужно было сделать, — выйти к завтраку в чем мать родила, представляете! Он давился своей яичницей и убегал на работу — это было довольно жестоко с моей стороны. Я его дразнила и совсем не помогала ему. Он все глубже и глубже погружался в свой личный маленький ад — ив этом была моя вина.