- Вот именно, - подтвердило драповое пальто. - Так и я могло возгордиться моим модным покроем и не узнать своего родного отца - тонкорунного барана.

- И я, - сказала щетка. - И я могла бы отрицать свое родство с той, на хребте которой я росла когда-то щетиной.

На это легкомысленные калоши, вместо того чтобы задуматься и сделать необходимые для себя выводы, громко расхохотались. И всем стало ясно, что они не только мелки, но и глупы, глупы!

Трость ученого, поняв, что с такими гордячками церемониться нечего, сказала:

- Какая, однако, у калош короткая память! Ее, видимо, затмил их лаковый блеск.

- О чем ты говоришь, старая суковатая палка? - стали защищаться калоши. - Мы все очень хорошо помним.

- Ах, так! - воскликнула трость. - Тогда скажите, откуда и как вы появились в нашей квартире?

- Мы появились из магазина, - ответили калоши. - Нас там купила очень милая девушка.

- А где вы были до магазина? - снова спросила трость.

- До магазина мы пеклись в печи калошной фабрики.

- А до печи?

- А до печи мы были резиновым тестом, из которого нас слепили на фабрике.

- А кем вы были до резинового теста? - допрашивала трость при общем молчании всех находившихся в передней.

- До резинового теста... - слегка заикаясь, отвечали калоши, - мы были спиртом.

- А кем вы были до спирта? Кем? - задала трость последний, решающий и убийственный вопрос высокомерным калошам.

Калоши сделали вид, что они напрягают память и не могут вспомнить. Хотя та и другая отлично знали, кем они были до того, как стали спиртом.

- Тогда я напомню вам, - торжествующе объявила трость. - До того, как стать спиртом, вы были картофелинами и росли на одном поле и, может быть, даже в одном гнезде с вашими родными сестрами. Только вы росли не такими крупными и красивыми, как они, а мелкими, плохонькими плодами, которые обычно отправляют в переработку на спирт.

Трость умолкла. В передней стало очень тихо. Всем было очень неприятно, что эта история произошла в квартире, где жили очень хорошие люди, которые относились с уважением к окружающим.