Культура выступает не только средством легитимации социального неравенства – она так же предлагает способы его преодоления : любая «революция» (от социалистической до женского освободительного движения) начинается с борьбы за переоценку культурных ценностей и изменение культурной политики (СНОСКА: Jordan G., Weedon Ch. Cultural Politics. Class, Gender, Race and the Postmodern World (Blackwell, 1995), p.5). Культурная политика класса, пола или расы - это борьба за то, чтобы сделать «видимой» историю и культуру данной социальной группы, это борьба за репрезентацию, это борьба с доминирующей идеологией, узурпировавшей право на «именование», на натурализацию так называемого «здравого смысла», на представление «официальных версий» и реконструкцию исторического прошлого. История феминизма является, возможно, наиболее ярким примером такой борьбы – включавшей в себя как критику доминантных (патриархатных) способов репрезентации женщин, так и создание анти-сексистских позитивных образов и значений фемининности. Роль критически настроенных интеллектуалов («органической интеллигенции», в терминологии Грамши) повышается по мере того, как усложняются механизмы репрессии и доминирования в капиталистическом обществе, поскольку именно они берут на себя функцию разоблачения доминирующей идеологии и формирование стратегии культурного сопротивления власти.

Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о том, как британские теоретики понимают идеологию, и в чем их интерпретация расходится с общепринятым в раннем марксизме представлением об идеологии как «ложном сознании». Вслед за Луи Альтюссером (см. его концепцию «государственного идеологического аппарата») они полагают, что идеология - это набор мифических и иллюзорных представлений о реальности, выражающих воображаемые отношения людей к реальным условиям своего существования и присущих их непосредственному опыту. Идеология - это совокупность бессознательных детерминаций, а не форма сознания (и не система идей) (СНОСКА: Hall S. «Cultural Studies and the Centre: some problematics and problems», in Culture, Media, Language (Hutchinson, 1980), p.32) в общепринятом смысле. Если у Маркса и у Ленина (тем более, в марксизме-ленинизме) идеология выступала как форма общественного сознания, здесь речь идет, скорее, об общественном бессознательном. Кроме того, если классики марксизма были уверены в том, что в бесклассовом обществе идеология перестанет существовать, уступив место научному мировоззрению, то Альтюссер утверждал, что у идеологии нет истории, и подобно бессознательному она вечна (СНОСКА: См.: Althusser L. “Idéologie et appareils idéologiques d’Etat”, Positions, Editions sociales, 1976, pp.97 – 98).