Но как символика ранних детских воспоминаний может быть связана с «будущим» человека? Ведь ранние воспоминания — это «прошлое».

Дело в том, что именно в возрасте 3-5 лет духовные Силы «бессознательного» в процессе индивидуальной духовной эволюции достигают пика своего пробуждения, а затем оттесняются на задний план общепринятыми целевыми установками. Но будучи оттеснены, они надолго оставляют о себе следы в памяти человека, которые, несмотря на свою нейтральность и биологическую бесполезность, почему-то ярко помнятся всю жизнь. Так вот эти нейтральные следы ранних детских воспоминаний и являются символами «Личностного идеала» человека, образованного эволюционно молодыми (духовными) Силами «бессознательного».

Именно поэтому воспоминания об этих биологически нейтральных (при этом исключаются: стрессы, конфликты, удары, падения и т. п.) символах детства являются, по сути, и воспоминаниями об индивидуальных духовных Силах. Поэтому ранние детские воспоминания есть «воспоминания о будущем».

Отсюда следует, что концентрация (или медитация) на ранних детских воспоминаниях должна иметь целебный эффект.

И действительно, Адлер, анализируя жизнь Ф.М. Достоевского, подметил целебный эффект от пробуждения духовных Сил в процессе воспоминаний раннего детства..

«Уже отчаявшись найти контакт со своими товарищами по заключению, он [Достоевский] отрекается от своего лагеря и осмысливает все свое детство, все свое развитие и всю свою жизнь» [2. с. 275].

В результате осмысления символики сюжетов ранних воспоминаний своего детства Ф.М. Достоевский отрекается от индивидуализма («Смирись, гордый человек, и прежде всего сломи свою гордость...») и открывает истинный для себя Смысл своей жизни: «Вся моя любовь принадлежит народу, весь мой образ мыслей — это образ мысли всего человечества» [2, с. 276].

До сих пор мы говорили о целебном свойстве оптимизма, но так устроен душевный мир—из устремленности в «будущее» следует устремленность «ввысь», что выражается в пробуждении у человека «общественного чувства».