1.2. По мере пробуждения Духовности в человеке просыпается чувство родства со всем живым окружением.

Мы выяснили, что эмпатия расширяет границы человеческого «Я» и тем самым увеличивает индивидуальное психологическое пространство человека. Что этому может препятствовать, в каком случае происходит атрофирование сочувствования всему живому и сжатие психологического пространства?

Согласно Д. Андрееву, чувство сопереживания — то есть эмпатии — атрофируется, когда человек наблюдает жестокие сцены. Это происходит потому, что невыносимо больно сопереживать чужой боли. В этом случае субъективное пространство человеческого «Я» сжимается, и возникает обыкновенный эгоизм в той степени, в какой атрофируется у человека умение сопереживать и сорадоваться.

С атрофированной эмпатией, а, следовательно, подавленной Духовностью, человек, до поры до времени, может спокойно жить в мире жестокости и насилия. Но отсутствие признаков Духовности превращает человека в живой труп. Поэтому смысл истинной жизни — это все-таки пробуждение Духовности, как бы при этом не было больно.

В соответствии со сказанным предлагается эскиз этапов расширения субъективного пространства человеческого «Я»: от крайнего эгоизма до абсолютного слияния со всем живым во Вселенной.

16. Образ предельной бездуховности — человек-орел Ларра из рассказа М. Горького «Старуха Изергиль». Ларра презирал все живое, включая людей, и за это был наказан одиночеством в бессмертии.

17. «Я» —в границах моего индивидуального пространства, дальше меня нет, все остальные — чужие для меня люди.

18. «Я» — в пределах моей семьи, это моя родня, я переживаю только за них, а все остальные — не родные для меня люди.

19. «Я» — в пределах нации, я переживаю только за людей моей национальности, все остальные — чужие инородцы. В фашистской Германии, например, немец немцу был самым дорогим человеком, а все остальные считались людьми в той или иной степени низшей расы.

20. «Я» — в пределах рода людей, я переживаю только за людей, все люди братья, а все животные — это низшие существа (живые продукты питания), которые оцениваются в той степени, в какой они полезны для человека. Даниил Андреев сравнивает это с «национализмом» и говорит о том, что так же как сейчас расовая теория кажется нам смешной, так и этот животный «национализм» покажется столь же смешным нашим потомкам [3. с. 99].