— Вы хотите сказать, что Инна любит в вашем образе себя как будущего профессора психологии?

— Вполне может быть.

— Ах вот оно что! Я ведь самое главное вам не сказала вначале. Она теперь только по психологии читает книги. И вашего Фрейда, кстати, тоже.

Я чувствовал, что мой разговор подействовал на Ольгу Михайловну успокаивающе. Во всяком случае, когда мы прощались, она сказала:

— Может, мне все-таки пройти у вас психотерапию?

— Это дело хозяйское, — ответил я спокойно, но, как мне показалось, приветливо.

На том и разошлись. А еще недели через две или три Инна сообщила, что мама хочет прийти ко мне на консультацию. На этот раз Ольга Михайловна пришла с книгой в руках. Это был Эрик Берн, “Игры, в которые играют люди”.

— Антон Владимирович, — начала она без всякого предисловия. — Я боюсь, что моя Инночка повторит мою собственную судьбу. Сценарная матрица... — она заплакала. — Я не хочу... Не хочу, чтобы она продолжала бесконечно ссориться со мной, как бесконечно сcорилась я со своей матерью. Не хочу, чтобы она рано ушла из дома и вышла замуж, как это сделала в свое время я. Не хочу, чтобы она наспех вышла замуж за влюбленного психопата. Не хочу, чтобы в ее семье были бесконечные конфликты, как это было у меня, затем разводы, аборты... Не хочу... Я не хочу передавать ей мой жизненный сценарий. Я это настолько ясно осознала после того, как прочла этого американца... Что вы посоветуете?

— Я посоветую нам с вами просто спокойно поговорить обо всем, что накипело, обо всем, что ложится на сердце непереносимым грузом забот. Давайте попытаемся?

— Давайте. С чего же начать?

Ольга Михайловна сидела ко мне в пол-оборота и подалась в ожидании моих слов мне навстречу. Она волновалась. Она вся была под впечатлением личного открытия, что ее собственные представления о благе своего ребенка могут испортить ее дочери жизнь. Я решил рискнуть и, не вдаваясь в оттенки ее состояния, рубанул с плеча: