— одну минуту! — я выговорил это безличное обращение почти задушевно. — Разве я заслуживаю подаяния?

При этом слове посетитель резко обернулся и остановился. Его живые глаза замерли, как будто он силился что-то вспомнить, на лице застыло выражение, которое скорее всего можно было бы определить словоми “сложное”. Еще какую-то долю секунды взгляд Владика оставался неподвижным. Затем пробежал по мне с тем наметанным выражением, какое бывает у официантов или продавцов. “В человеке все должно быть прекрасно...” — совершенно неожиданным образом сложилась при этом в моей голове чеховская фраза. Мне почудилось, что я также мысленным взором пробежал по собственной одежде: ботинки — 50 марок, джинсы — 80 марок, и то и другое куплено в Германии. Рубашка — настоящее голландское полотно, фирма, подарок московского приятеля. В Киеве на толкучке такую не купишь. Что еще? Легкая лайковая итальянская курточка. Это уже не подарок. За немалую цену по случаю (мужу не подошла) продала соседка. Подводили, пожалуй, только часы. Мой любимый, со звоночком, “Полет”, к тому же на ремешке из искусственной кожи. В то же мгновение мой взгляд метнулся к руке Владика. Так и есть. Настоящий “Rolex” на стальном браслете.

Наши взгляды встретились. Появившееся при этом жалкое подобие улыбки на наших лицах, вызванное, по-видимому, одинаковым ходом мыслей, вдруг совершенно неожиданно прорвалось одновременным взрывом хохота. Первым, думаю, из вежливости, заговорил Владик:

— Нет, на нищего не тянете.

— Вот и отлично, — подытожил я. — Может, все же поговорим?

Живое лицо клиента вдруг опять мгновенно изменило выражение. Он прикусил нижнюю губу и как будто прищурился. Потом неожиданно быстро сел в кресло, вытянул ноги и сказал:

— Ладно, психолог — не уролог. Больно не будет.

— Вы сейчас пытаетесь себя успокоить.

Моя реплика прозвучала полуутвердительно-полувопросительно. Наши глаза опять встретились. K этому моменту я уже расслабился и в то же время сосредоточился на клиенте. Я уже ощущал знакомое рабочее состояние, когда мимика, жесты, суждения, чувства другого человека, клиента, воспринимаются в едином целостном ансамбле, отражающем своеобразие и уникальность неповторимого человеческого существа. По-видимому, на моем лице отразилось что-то такое, что позволило сидящему рядом человеку отказаться от неуместной, хотя и понятной пикировки, и Владик каким-то совершенно иным тоном, гораздо тише и спокойнее, ответил: