Кроче возражает против мнения многих историков философии, которые видят в Александре Баум-гартене, ученике Вольфа, основателя эстетики как науки об интуиции и искусстве — науки, параллельной логике. Историки эти утверждают, будто Баум-гартен превратил картезианское — чисто отрицательное— понятие «неотчетливого» познания в нечто положительное; он превратил-де количественное различие обоих видов познания в различие качественное; чувственному познанию, как таковому, он приписал-де возможность совершенства и, пробив таким образом брешь в лейбницевском «законе непрерывности», оказался способным основать науку эстетики.

По убеждению Кроче, Баумгартен не смог разрешить «противоречия, в которых запутались все интеллектуалисты вместе с Лейбницем» (32, 236). Введенное Баумгартенсм понятие «совершенства» чувственного познания не приводило к определению специфической природы интуиции и искусства: разве «ясность», приписываемая Лейбницем познанию, которое он называл «смутным» и которое без этой ясности должно оставаться «темным», не представляла собой также «совершенства»? (см. 32, 236). В глазах Баумгартена, говорит Кроче, все отличие логической истины от эстетической только в том, что в первом случае объективная истина предстоит духу и является логической истиной в более узком смысле слова; во втором случае она предстоит «аналогу разума», низшей способности познания, и оказывается истиной эстетической. Но и в том и в другом случае она неизменно остается «одной и той же — объективной истиной, которая одному дана в созерцании, другому только в предчувствии». В последнем счете Баумгартен создал только новый термин — «эстетика», содержание же по-прежнему осталось чисто интеллектуалистическим.

Истинным основателем науки об интуиции и об искусстве Кроче считает не Баумгартена, а своего соотечественника Джамбаттиста Вико, который выдвинул новое понимание фантазии. Вико одновременно и признает фантазию фактом теоретическим. и утверждает, что она ни в коем случае не есть факт интеллектуальный. Как ступень познания, фантазия совершенно независима от интеллекта. Вопреки тезису рационалистов (вроде Лейбница — Баумгартена) рассудок, по мнению Вико, никоим образом не может сообщить фантазии высшую ступень совершенства; присоединяясь к фантазии, он может ее лишь разрушить. Как формы деятельности, «метафизика» и поэзия стоят друг к другу в отношении естественного противоречия. Фантазия тем могущественнее, чем слабее рассудочное мышление. Идеи философов и поэтов отличны друг от друга по существу. При этом поэтический язык, будучи особой формой познания, появился раньше прозаического языка науки.