В этом компромиссе участвовали наши мысли и чувства, доступные как нам самим, так и другому человеку. Из поколения в поколение развивалась и совершенствовалась система обучения этому искусству - искусству устной речи, живому слову. Где они теперь, эти ручейки семейных бесед, из которых складывался океан народного живого слова! Они не иссякли, нет! Но их стало значительно меньше. Достаточно вслушаться в речь наших депутатов, чтобы ужаснуться наличию огромного числа штампов и шаблонов и практическим отсутствием живого слова.

Когда, кто и где говорит с нами о наших чувствах, интересуясь именно ими, а не правильностью или точностью формулировки. Наверно, только те, там и тогда, когда мы чувствуем себя рядом с ними, там и тогда любимыми. Много ли таких людей в жизни каждого. Много - мало. Количество здесь не имеет значения, важно, чтобы они (он, она) были, чтобы они стремились к нам через наши выраженные мысли и чувства, чтобы сами могли и хотели выражать нам свои мысли и чувства.

Когда я прочитала книгу Л.Никитиной «Учусь быть мамой», я подумала о том, что этой женщине хватило мужества признаться в том, что женское понимание, терпимость и теплота даются ей, женщине, матери, с большим трудом, трудом над своей душой. Ей, душе, надо найти свою форму - слово, действие, образ, чтобы стать материнской. Кого-то уже наверняка заставило поморщиться слово «труд», но труд - это напряжение, которое обязательно должно смениться качественно новым состоянием, приобрести направленность и смысл для самого человека. Человек как бы находит через это напряжение новое в себе, но только в том случае, если не убегает от цели, если не снимает его пресловутой разрядкой, а превращает в свое новое качество. Как это делать? Ответов на вопрос бесконечно много, но во всех ответах есть общее. Я назвала бы его, это общее, бесстрашием перед самим собой, бесстрашием перед риском изменения самого себя в отношениях с другим человеком.

Риск заключается в том, что под влиянием, под воздействием другого человека есть большой соблазн впасть в одну из крайностей: следовать за другим человеком, принимая на веру все его действия и помыслы или полностью не замечать существование другого человека, ориентируясь только на собственное Я, гипертрофированное, затмевающее все пространство отношений с другими. Выбирать между этими полюсами трудно. Трудность заключается в том, что психическая жизнь каждого человека, если он живет этой жизнью, предполагает определенную психологическую дистанцию с другим, да и самим собой. Психологическая дистанция включает особые действия человека по ее установлению и сохранению. Эти действия и их направленность можно выразить следующим образом, описывая возможные переживания человека при установлении и сохранении психологической дистанции: «Я хочу быть с этим человеком (или людьми), они понимают меня, с ними я живу полной жизнью, я чувствую себя свободным и уверенным в том, что я нужен так же, как эти люди нужны мне». Переживание понимания как главного содержания психологической дистанции предполагает, на мой взгляд, введение меры воздействия на другого человека. Если понимание включает и свой внутренний мир, то оно связано и с мерой воздействия на себя тоже.