Для философа и для поэта слова - это орудие, инструмент мышления, только задачи они решают разные с помощью этого инструмента. Восприятие поэта и мудреца тоже разное: если поэт чаще воспринимается как дитя, то мудрецу приписывается более почтенный возраст. Думаю, что это не случайно - от мудреца ждут истины, а от поэта - текстов для построения собственного Я, поэт как бы говорит за всех, каждый вычитывает из его текстов то, что умеет. Другое отношение к мудрецу - он несет истину, которую самому (Я) найти не дано, он позволяет выйти за пределы этого чувственного Я в сверхчувственное, или, как говорят, трансцендентное, для того чтобы вернуться в свое чувственное Я с обновленным отношением к жизни, к феномену своего собственного сознания, позволяющим раскрыть его метафизику.

Вот и получается у меня, что интеграционные идеи Я человек получает из нескольких источников. Попробую перечислить их по степени персонификации от наименее персонифицированной к более персонифицированной:

1. Идеи ценности индивидуальной жизни в общественном сознании.

2. Идеи добродетельного человека в общественном сознании.

3. Идеи представленности Я человека для него самого и для других людей.

4. Идея диалогичности Я.

5. Идеи защиты Я в его уникальности.

Первая группа идей существует в условиях взаимной зависимости людей. Чем больше опосредована эта взаимозависимость различными предметами, орудиями, инструментами, тем меньше эта идея представлена в общественном сознании. В этом смысле любопытно, что по мере зависимости все большего числа людей от действий конкретного лица с предметом становится практически не важно «Кто?» у пульта, а важнее «Какой?» Так появляется новая форма взаимной зависимости людей от свойств психической реальности конкретного лица или лиц.

Вторая группа идей в XX веке претерпела очень сильное изменение, она как бы утратила актуальность. После появления фрейдизма и его весьма неумеренной, на мой взгляд, популяризации сама идея идеального, совершенного человека словно бы перестала интересовать людей. Вопрос «Каким быть человеку?» быстро перешел в категории «личностного рынка». Насколько можно понимать, это одно из проявлений отчуждения человека от своей сущности, особенно неприглядно (для меня лично) оно выглядит в феминистском движении, когда о равенстве говорит существо, пол которого определить весьма затруднительно. Можно привести не одну сотню примеров, когда само понятие добродетели осмеивается и отрицается в общественном сознании как ненужное. Хотелось бы видеть в этом только момент проявления Добра и Зла - свойств, присущих человеческой природе. Разгул бесов (Ф.М.Достоевский) не возникает случайно - слабая выраженность в общественном сознании идей добродетельной жизни (например, чистоты, честности, порядочности) приводит, думаю, не только к потере содержания этой идеи, но и к возможности отказа от размышления о собственной жизни. Конечно, это крайний, болезненный и возможно патологический вариант, но его облик виден в том экзистенциальном вакууме, который описывал В. Франки, и в отсутствии радости у многих наших людей. Думаю, что есть смысл здесь напомнить о том, что радость - естественное состояние добродетельного человека, она награда за чистую совесть, за чистоту помыслов и дел. Источник ее не вне человека, а в нем самом - в его следовании, собственном, не насильственном, добродетельной жизни.