Английский

Шона

Басса

Сравнение этих трех членении наталкивает на серьезные размышления. Возьмем, например, цвет, ко­торый можно обозначить как «желто-зеленый». Этот цвет в английском обозначается составным термином, потому что лежит на границе двух цветовых категорий. Если измерить время, необходимое испытуемому, чтобы найти название цвета предлагаемой полоски бумаги, мы увидим, что поиск названия цвета, лежащего на гра­нице (типа «желто-зеленый»), занимает больше вре­мени. Чистый цвет находится где-то в середине имею­щей название категории и обозначается отдельным словом (например, «желтый», «зеленый»). В то же, время этот неопределенный «желто-зеленый» или «зеле­но-желтый» цвет может быть легко и быстро назван человеком, говорящим на языке шона, которому он представляется чистым цветом cicena. Любая семантическая система предполагает, что какой-то конкретный стимул является оптимальным представителем своей ка­тегории и что трудности с наименованием возникают на границах между получившими отдельное название кате­гориями.

Еще одно исследование (описанное в кн.: Lenneberg, 1967) показало, что названия цветов могут влиять на запоминание цвета, и это соответствует нашим рассуж­дениям о языке и памяти. Например, выцветший зеле­ный цвет запоминается как просто зеленый, потому что нет способа легко закодировать «слегка выцветший зе­леный» для того, чтобы потом узнать этот цвет.

Часто для иллюстрации различных членений семан­тической сферы приводят пример Уорфа (1956) из языка эскимосов, в котором есть больше слов для обо­значения снега, чем в английском. Отметим, впрочем, что во всех этих примерах речь идет о наличии или от­сутствии в языке отдельного слова, и это считается доказательством в пользу лингвистической относитель­ности и детерминизма. Как я говорил выше, в каждом языке есть возможности продуктивного комбинирования слов: действительно, Уорф не смог бы объяснить спе­цифику языка эскимосов без обращения к способам формирования словесных комбинаций и предложений в английском языке. Р. Браун (Brown, 1958) рассмат­ривал этот процесс в свете проблемы кодируемости, то есть той степени легкости, с которой данное понятие может быть закодировано средствами данного языка. Проблема легкости кодирования, очевидно, возвращает нас к слабому варианту гипотезы Уорфа: носителям одних языков легче говорить и думать об определенных вещах потому, что сам язык облегчает им эту задачу.