Человек заслуживает титула земного бога, лишь когда его разум стоит крепко и незыблемо. Горе тому, кто смолоду привыкает отыскивать в необходимости какой-то произвол, кто хотел бы приписать случаю какую-то разумность и создает себе из этого даже религию. Не значит ли это отказаться от своего собственного разума и открыть безграничный простор своим влечениям? Мы воображаем себя благочестивыми, когда бродим по жизни без обдуманного плана, по воле приятных случайностей, и результату столь неустойчивой жизни даем название божественного руководства.

Неудовлетворенное сознание исчезает, когда мы познаем, что конечная цель мира столь же осуществлена, сколь и вечно осуществляется. Это вообще позиция зрелого мужа, между тем как юношество полагает, что весь мир лежит во зле и нужно, прежде всего, сделать из него совершенно другой мир.

Погруженность в повседневные заботы и интересы, с одной стороны, и тщеславное самодовольство мнений — с другой, — вот что враждебно исканию и разысканию истины.

Юность есть та счастливая пора жизни, когда человек еще не находится в плену у системы ограниченных целей, поставленных перед ним внешними нуждами. Он еще не подпал под влияние духа суетности и способен свободно отдаваться бескорыстным научным занятиям. Здоровое еще сердце дерзает желать истины. Дерзновение в поисках истины, вера в могущество разума есть первое условие научных занятий. Человек должен уважать самого себя и признать себя достойным наивысшего.

Истина есть великое слово и великое дело. Если дух и душа человека здоровы, то у него при звуках этого слова должна выше вздыматься грудь. Однако здесь тотчас же возникает «но»: доступно ли нам познание истины? Кажется, что есть какое-то несоответствие между конечным человеком и бесконечной истиной. Это гордыня и самомнение, когда люди воображают, что они непосредственно пребывают в истине.

Юношество стараются убедить в том, что оно обладает истиной уже как бы от природы. Но рождение духа из состояния исходного природного невежества и заблуждения совершается только посредством обучения объективной истине. Это восхождение духа есть непосредственно также и освобождение сердца от высокомерия одностороннего рассудка.