Обучение искусству правильной жизни, искусству умного счастья, искусству «просвещенной свободы« (А. С. Пушкин) служит абсолютной конечной цели истории. Люди менее всего являются средствами достижения цели истории. Добиваясь осуществления своих частных целей, они причастны и самой вышеупомянутой всеобще-исторической цели. Именно поэтому они являются самоцелями, — не только формально, но и по содержанию цели.

Накопление и трансляция культуры придают смысл и оправдание истории человечества, полной страданий и лишений. Они задают высшую цель воспитания — помочь в становлении человека, желающего и способного бережно сохранять и транслировать лучшее в истории, не продолжать худшего и осторожно приумножать культурные достижения.

Просвещение предстает перед нами как единственная альтернатива насилию, разрушению, деградации.

Воспитание и типы социума. Из всех существующих и принципиально мыслимых классификаций исторических типов обществ для педагогических наук важнее всех одна. А именно та, что делит общества на свободные (правовые, демократические, республиканские) и авторитарные (тиранические, деспотические, тоталитарные). В обществах первого типа практикуются различные формы самоуправления. Авторитарные общества самоуправление подавляют.

Для правового общества нужна самоуправляемая личность, а для тоталитарного — управляемая. Отсюда — диаметрально противоположные задачи воспитания.

Но жизнь всегда сложнее схематического ее отображения, и в каждом человеке при прочих равных условиях индивидуальное и социальное стоят в непростой пропорции. Человек никогда не является чисто коллективистическим существом, точно так же, как он никогда не является существом истинно индивидуальным. Поэтому здесь, конечно, идет речь только о переходах от преобладания одного к преобладанию другого в ходе развития личности. И это развитие может иметь различные стадии, которые имеют характерные последствия для воспитания.

Свобода группы легко сочетается со связанностью индивида. Например, в России доцарского периода, особенно во времена монгольского нашествия, существовали территориальные единицы, княжества, города, сельские общины, которые вовсе не были соединены между собой единым государством. Каждое из них как целое пользовалось большой политической свободой. Но зато индивид был почти полностью прикреплен к общине: не существовало частной собственности на землю, и только одна община владела ею. Тесная замкнутость в кругу общины лишала индивида личного владения, а нередко и права на личное передвижение.