Отмена высшей меры равносильна публичному признанию того, что общество и государство не суть абсолюты власти и им не дозволено именем закона вершить непоправимое.

Борьба идей не должна вестись при помощи расстрелов.

Законы, как и общественные нравы, воспитывают людей с силой, с которой могут сравниться методы активной педагогики. Человечество тяжело болеет, кто может сомневаться в этом? Для его выздоровления абсолютно необходима такая система законов, которая воспитывала бы в человеке достоинство, предотвращала садизм, поощряла к исполнению долга, не унижала страхом и апеллировала к лучшим сторонам его природы. Закон, воспитывающий человека человеком, «обуздывает его, не губя, и велит, не подавляя».

Иные же законы воспитывают в человеке опасного зверя (то же можно сказать и о некоторых запретах воспитателей).

Что же конкретно воспитывает в человеке «высшая мера наказания — смертная казнь«? Презрение к свободе, лишение которой до конца жизни кажется людям недостаточной карой. Рабскую и унизительную для достоинства человека веру в страх наказаний, якобы предупреждающий преступления. Гадко развращенное воображение. Удовлетворение от желанной смерти человека, которому отказывают в этом звании. Гордое любование своей мнимой или действительной добродетелью.

Общество, желающее смерти смертнику, воспитывается местью, в мести и для мести. Если бы оно действительно желало оградить себя от маньяков, то оно бы скорее подумало о более крепких замках и более умелых врачах и воспитателях для них. Оно бы получше беспокоилось о социальной справедливости и хорошей школе. Оно бы позаботилось об охране детства. Оно бы вложило больше денег в развитие психиатрии и других наук о человеке и о профилактике злодеяний. Наконец, оно позволило бы тому, кто совершил непоправимое зло, сделать хоть что-нибудь полезное в оставшееся ему время, может быть, даже раскаяться.

В обществе, желающем смерти смертнику, преобладают люди, соблазняющиеся простыми решениями мучительно сложных социальных и психологических проблем.