По-видимому, жертвой является не только прикладная, но и чистая математика. Некоторые теории о природе непрерывности относят к «буржуазным предрассудкам».

По словам Уэббов, страницы журнала «За марксистско-ленинское естествознание» пестрят лозунгами типа «За партийность в математике» или «За чистоту марксистско-ленинской теории в хирургии». Положение в Германии мало чем отличалось от описанного Уэббами. «Журнал национал-социалистской ассоциации математиков» полон «партийности в математике». Один из известнейших немецких физиков лауреат Нобелевской премии Ленард подытожил труд своей жизни в работе под названием «Германская физика в четырех томах».

Осуждение любой деятельности, не имеющей практической цели, вполне в духе тоталитаризма. Чистая наука, чистое искусство одинаково ненавистны нацистам, коммунистам и социалистам. Всякая деятельность должна иметь сознательную социальную направленность. Не должно существовать спонтанной, ненаправляемой деятельности. Она может принести непредсказуемые, не предусмотренные планом результаты. Она может создать что-то новое, «что и не снилось нашим мудрецам» из планирующих органов.

Пусть читатель сам догадается, в гитлеровской Германии или в сталинской России шахматистов официально призвали «раз и навсегда покончить с нейтральностью шахмат» и обязали бесповоротно осудить «шахматы для шахмат», как и «искусство для искусства».

При всей кажущейся невероятности этих извращений они не случайны. Они являются прямым следствием стремления во всем исходить из «единой концепции целого». Результатом желания любой ценой утвердить взгляды, ради которых людям приходится непрерывно идти на жертвы. Из представления о человеческих знаниях и убеждениях как об орудиях, которые надо поставить на службу единой цели. Как объяснил нацистский министр юстиции, каждая новая научная теория должна, прежде всего, поставить перед собой вопрос: «Служу ли я национал-социализму на благо всего общества?».

Истина постепенно теряет смысл. Раньше она означала нечто, что требовалось найти. Причем единственным судьей того, достаточно ли вески представленные доказательства, являлось человеческое сознание. Теперь оно означает нечто, что устанавливают органы власти, во что необходимо верить в интересах единства и что можно изменить, если того требуют общественные задачи.