Теперь возникает вопрос, почему продуцируемые человеком формы для выражения глубинного содержания могут напоминать объекты физического мира, хотя получены в результате совершенно самостоятельной познавательной процедуры (а не в результате использования готовых объектов физического мира, или их производных, для репрезентации содержаний уровня универсальных сил)? Это не может быть случайным, т.к. объекты, похожие на то, что существует в материальном мире, слишком часто фигурируют как символы. Настолько часто, что это, как мы видели, и побудило считать образы именно реальных объектов символами.

Я полагаю, дело здесь в следующем. Та форма, в которой человек репрезентирует глубинные содержания, обусловлена особенностями его собственной природы как существа физического мира. Но и объекты физического мира являются формой воплощения глубинных структур, полученных на уровне действия универсальных сил. Иначе говоря, если то глубинное содержание, с которым человеку удалось вступить во взаимодействие, имеет хоть какую-то представленность в физическом мире, то оно обязательно будет напоминать что-то из объектов этого мира или состоять из соединения частей, встречающихся у разных объектов этого мира.

По-другому просто не может быть, потому что встречающееся в нашем мире и само не может быть иным, чем допускают законы организации этого мира, и его репрезентация не может быть иной, чем это допускается возможностями существ нашего мира. И это будут весьма сходные формы, потому что мы видим объективный мир так, как мы его видим, вследствие специфики организации наших органов чувств, восприятия, мышления. Но эти же средства репрезентации информации обусловят и особенности выражения нами воспринятого глубинного содержания.

Так и получается, что, осуществляя совершенно самостоятельные действия в процессе постижения глубинных содержаний, мы получим формы выражения этих содержаний, напоминающие объекты (или их вариации, но все равно вполне узнаваемые) нашего мира.