Однако цепочка здесь не такая, как обычно видится: содержание, которому подыскивается символическое выражение – объект, который почему-либо напоминает содержание – символ. А такая: непосредственное переживание глубинной реальности и, соответственно, сил, действующих на этом уровне, – выражение этого переживания теми средствами, которые находятся в распоряжении существа физического мира, – символ.

Уточню. Мы часто встречаемся с вполне реальными объектами, используемыми в качестве символических фигур – образных или вербальных (допустим, рыба, бык, козел, лиса). И возникает соблазн посчитать, что это (конкретное изображение конкретного животного или образ такого животного в сказке) и есть символ. Т.е. бык – символ мужской производительной силы, рыба – символ искупления и т.п. Однако это лишь внешняя форма взаимосвязей. На самом деле все сложнее и проще. То, что мы воспринимаем как быка, козла, рыбу – не совсем бык, козел, рыба. Это символические репрезентации, которые напоминают животных нашего мира – быка, рыбу, козла.

Случайно ли такое сходство? Думается, нет. Дело в том, что сами объекты нашего мира возникли как физическое воплощение в веществе “материя-сознание” тех структур, которые сложились на уровне глубинной реальности. Иными словами, то, с чем мы имеем дело в нашем мире, – стихийное, спонтанное воплощение результатов взаимодействия универсальных сил в нашем слое реальности. Но это означает, что если мы воспримем некую универсальную силу или сочетание неких универсальных сил, то форма, в которую мы сможем облечь свое переживание, и будет той, что соответствует миру, в котором мы живем.

Иначе говоря, это и будет нечто, возможно, напоминающее, а возможно, и совершенно точно воспроизводящее внешний вид соответствующих физических воплощений глубинных структур. Таким образом, мы действительно получим изображение рыбы, козла или быка, но в результате совершенно другой познавательной процедуры: как результат непосредственного переживания глубинной реальности и выражения этого переживания в единственно возможной для нашего мира форме. Иными словами, если бы человек, способный к непосредственному переживанию альтернативной реальности, никогда в своей жизни не видел бы быка, но попытался графически представить результат своего переживания мужской производительной силы, он представил бы ее в форме, напоминающей изображение быка. И это, на мой взгляд, объясняет то, почему в некоторых случаях мы встречаем символы, не вполне похожие на животных, которых мы считаем прообразом символа: у них может не доставать какой-либо части, или наличествовать нечто, отсутствующее у реального персонажа, или может быть гипертрофированна или минимизирована (по сравнению с реально существующим животным) та или иная структура. А причина здесь в том, что вызывающий сомнение символ не есть изображение животного, которое он напоминает, а представляет собой совершенно самостоятельный продукт переживания и репрезентации какого-то аспекта альтернативной реальности.