Статус обеспечивает также и мотивацию «личной преданности», выполняя при этом следующие функции. Прежде всего, первая функция, статусное влияние способно стимулировать деловую активность такой иерархической системы. Известный, часто описываемый случай. Товарищ Ким Ер Сэн появился на предприятии, и производительность труда под внимательным оком Председателя возросла в «n» раз. В этом случае, может быть, присутствует преувеличение, но сам факт соответствует истине. Есть типичная закономерность, чем выше статус лидера, тем добросовестнее под его взором хочется работать. Появление руководителя, имеющего высокий статус, на подчиненном ему деловом комплексе (заводе, магазине, банке и т.п.) – один из приемов управления. Использование этого приема – стимуляция статусом деловой активности. Кстати, чаще всего этот прием использовали полководцы, появляясь в самых «горячих» точках сражения, поднимая в бой своих солдат.

Вторая функция, оживление, или оптимизация системы личной преданности. Любая система в своем развитии имеет дегрессивную тенденцию (СНОСКА: См.: Богданов А.А. Указ. соч. т. 2. С. 125-150), т.е. системам свойственно окостеневать. «Личная преданность» превращается в комплекс «формальных» ценностей, представляющих собой только проговариваемые, а не реализуемые нормы, если личная преданность не подкрепляется эмоциональным влиянием. Другими словами, личная преданность тогда работает, когда она наполнена эмоциональным чувством. Личная преданность товарищу Сталину носила «искренний» эмоциональный характер. Солдат штрафбата шел в атаку с саперной лопаткой и криком «За Сталина». Он мог ненавидеть Сталина или обожать его, но при этом его эмоциональное чувство было искренним. В этом случае личная преданность проявлялась в готовности идти на смерть, а личная любовь или ненависть к вождю – в желании убивать фашистов. В эпоху «развитого социализма» в нашей стране много говорилось о двойной морали в поведении «несознательных» людей. Между тем это был серьезный симптом дегрессии системы личной преданности. Моральные ценности преданности «окостеневали», они превращались только в форму ритуала. За пределами ритуала действовали те нормы, которые обеспечивали поддержку реального существования индивидов.