В конце концов Эрнст первым заметил, что обсуждение утратило свою продуктивность и убедил группу вернуться к первоначальной теме — его контрпереносу. Тогда несколько членов группы рассказали о похожих пациентах, которые раздражали их и надоедали им, но замечание Барбары больше прочих заинтересовало Эрнста.

— Вряд ли это просто упрямая пациентка, — сказала она. — Ты говорил, что она доводит тебя как никто другой, и ты раньше никогда не чувствовал такого неуважения к пациенту?

— Это правда, но я не знаю почему, — ответил Эрнст. — Есть несколько моментов, которые просто выбивают меня из колеи. Меня бесят ее постоянные напоминания о деньгах, которые она мне платит. Она все время пытается превратить это в коммерческую сделку.

— А разве это не сделка? — вставил доктор Вернер. — С каких это пор? Ты оказываешь ей услуги, а она платит тебе за это. Мне кажется, это настоящая торговля.

— А пожертвования прихожан, — они же не делают из церковной службы акт купли-продажи, — возразил Эрнст.

— Да нет же, делают! — настаивал доктор Вернер. — Обстоятельства, может быть, более рафинированные и замаскированные. Прочти изящную надпись в конце молебника: “не будет пожертвований — прекратятся службы”.

— Типичный аналитический редукционизм — все сводится к базовому уровню, — сказал Эрнст. — Я с этим не согласен. Терапия — не коммерция, а я не лавочник. Не поэтому я пришел в эту область. Если бы важнее были деньги, я бы выбрал что-нибудь другое — юриспруденцию, банковское дело, даже какую-нибудь высокооплачиваемую медицинскую специальность, например офтальмолога или рентгенолога. Мне кажется, терапия — это нечто большее, назовем это актом кари-тас. Я посвятил свою жизнь оказанию помощи. За что мне, между прочим, посчастливилось получать деньги. Но эта пациентка все время задает мне пощечины вопросом о деньгах.

— Ты даешь и даешь, — успокаивающе проговорил доктор Вернер своим ровным, исключительно профессиональным голосом, по-видимому, смягчаясь. — Но она ничего не дает в ответ.