Так вот, если мы трезво и нелицеприятно, без ностальгических сантиментов взглянем на существующие формы эзотерических доктрин, мы вынуждены будем констатировать их нежизнеспособность в нашей культуре: будучи не в состоянии приспособиться к изменившимся социальным условиям, сделать их своей «питательной средой», они превратились в закрытые, «законсервированные» системы, утратили способность к конструктивному взаимодействию с действительной культурой.

Неслучайна поэтому активизация поисков новых идеологических форм, способных реанимировать традиционную духовную проблематику, привнеся ее в мир наличной культуры, – культуры развитого социалистического общества. Между тем искомое учение уже давно существует. Оно столь сокровенно по той простой причине, что доступно всеобщему обозрению. Речь идет о марксизме.

Наряду с перечисленными двумя существует и третий тип надличностного самосознания, теоретическое выражение которого развивалось в русле немецкой классической философии, а не эзотерической традиции как таковой, и получило свое наиболее развернутое выражение у Маркса, – прежде всего в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» [6], где содержится описание подлинно ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО САМОСОЗНАНИЯ. Если в первом случае (трансцендентное самосознание) человек является персонификацией чистого бытия, тождественного чистому ничто, а во втором (космическое самосознание) – персонификацией явленного бытия, тождественного вселенской «тьме вещей», то в третьем случае он является персонификацией человечества. В своей человеческой определенности человек является не чистым бытием и не всем миром, но МИРОМ ЧЕЛОВЕКА.

Непосредственным предшественником Маркса был Фейербах, вполне традиционно для классической философии рассматривавший человека как персонификацию человеческого рода; но род рассматривался им как часть природы, как природный феномен. Многих исследователей сбивает с толку тот факт, что Маркс, указав в своих знаменитых «Тезисах о Фейербахе» (1845 г.) на качественную – общественную – особенность рода, не отказался при этом от понимания человека как природного существа, рефлексии природы. Действительно, Маркс не сводил отношения человека с миром к отношению индивид-общество. Ведь человек, будучи существом общественным, продолжает в то же время оставаться и природным существом, – другое дело, что в качестве чисто природного существа он лишается своей человеческой специфики, превращаясь в «дитя природы». Маркс синтезирует гегельянскую и фейербахианскую концепции человека, называя последнего «человеческим природным существом».