Встреча матери с выросшим, взрослым ребенком;

встреча мужчины и женщины после разлуки;

убить и быть убитым (второе название — дуэль);

похороны.

Первые признаки

После столь насыщенного разогрева потребен промежуточный шерринг, где возникает атмосфера плотности чувств и мыслей. Здесь проявляются и принимаются первые признаки сходств и различий. Начинают звучать (не пропустите!) важные для группы темы (потом они выкристаллизуются в групповую проблему). Как в шерринге к давнему «Гамлету» (почти четыре года прошло с той летней группы в молодежном лагере), постепенно выделяются и сгущаются общие темы.

— У меня возник образ картонной куклы. Она примеряет маски, одежду. И эта кукла — я... Я меняю свои обличья. И это зависит от партнера. А какая же я — настоящая? Или меня нет?

— Хорошо быть мужчиной! В роли мужчины я почувствовала такую свободу! Гораздо больше выбора, чем у женщины... Вот навыков поведения с разными женщинами мне не хватало (смех группы). Ну ничего, навыки — дело наживное.

— Я заметила, что во всех действиях сначала припоминаю: а как это принято делать? И действие автоматическое. Потом оно становится живее — себя вкладываешь. Появляется ощущение свободы. Понравилось мне это чувство: и по правилам вроде, и свободно, легко.

— Врезался момент проводов. Оказывается, отъезжающий и провожающий разное чувствуют. Провожающий — и жаль вроде, и облегчение. А когда сам уезжаешь, то не знаешь, как вести себя. Чуть страшновато. И радостно. Только радость показывать нельзя... А когда берег исчезнет, видишь простор и забываешь о тех, кто остался на берегу, и о том, что осталось в прошлом, за спиной. Манит то, что впереди.

— Когда я играл в ситуации встречи после разлуки женскую роль, почему-то трудно давался контакт глазами... Было чего-то стыдно, когда стоял (или — стояла?) перед мужчиной. Будто в чем виновата. И страшно: вдруг рассердится. Боюсь я мужской агрессии.

— Важной была сцена «мать—дочь». Я наконец получила то, чего всегда хотела от своей мамы: прикосновение, тепло... А вот «убийство» — это не со мной. Кто угодно, но я не могу умереть.