Психология хорошо знает, что процесс письма — все равно, будет ли это письмо под диктовку, свободное письменное изло­жение или даже списывание с текста, — является далеко не про­стым психологическим актом.

Как бы ни были различны психологические механизмы про­цессов письма в каждом из только что упомянутых случаев, каж­дый процесс письма включает в свой состав много общих эле­ментов.

Письмо всегда начинается с известной задачи, которая либо возникает у пишущего, либо же предполагается ему. Если уча­щийся должен написать диктуемое слово или фразу, — этот за­мысел сводится к тому, чтобы, заслушав текст, написать его со всей точностью и правильностью. Если ученик должен написать сзободное изложение или письмо, замысел сначала ограничива­ется определенной мыслью, которая позднее формируется во фразу, из фразы уже выделяются те слова, которые должны быть написаны первыми. В начале развития навыка замысел чаще всего сводится к написанию того или другого слова или короткой фра­зы, и лишь за этой непосредственной задачей смутно вырисовы­вается более общий замысел — запись целой фразы или мысли. На позднейших этапах развития навыка эта задача сводится к письменному изложению содержания, к формулировке целой мысли; промежуточные операции, как было сказано, могут про­текать неосознанно и лишь в отдельных случаях смещаться на анализ подлежащих написанию слов или грамматической струк­туры записываемой фразы.

При всех условиях основную задачу — подлежащую формули­ровке мысль или подлежащую записи фразу — должно запом­нить, она должна быть отделена от всех остальных посторонних факторов. Пишущий должен сохранить нужный порядок напи­сания фразы; должен быть всегда ориентирован, на каком месте он находится, что уже написано им и что еще предстоит напи­сать. Без этого каждый перерыв в письме разрушил бы нужную последовательность и каждая пауза приводила бы к разрушению замысла. В замысел вторгались бы случайные моменты, пред­восхищаемые пишущим, или учащийся внезапно начинал бы за­писывать элементы, переместившиеся из конца слова или фра­зы, или же он повторял бы по нескольку раз уже написанное им слово, слог или букву. Так действительно бывает в состоянии

рассеянности, когда возможность четко формулировать мысль и следовать за нужной последовательностью слов исчезает.

Все это говорит о том, что замысел, подлежащий превраще­нию в развернутую фразу, необходимо не только удерживать, но с помощью внутренней речи в дальнейшем превращать в развер­нутую структуру фразы, части которой должны сохранять свой порядок. Это означает также, что сохранение задуманной схемы той фразы или того слова, которое должно быть записано, обя­зательно должно тормозить все посторонние тенденции — как забегание вперед и преждевременное написание того или друго­го слова или звука, так и повторение уже написанного слова или звука, его «персеверацию».

Первой из специальных операций, входящих в состав самого процесса письма, является анализ звукового состава того слова, которое подлежит написанию. Из звукового потока, воспринима­емого и мысленно представляемого пишущим под диктовку чело­веком, должна быть выделена серия звучаний, — сначала тех, с которых начинается нужное слово, а затем и последующих. Эта задача далеко не всегда проста. Только в таких словах, которые состоят из ряда открытых слогов, произносимых достаточно раз­дельно (как, например; Ма-ша или до-ро-га) последовательное выделение звуков протекает сравнительно легко. В словах, вклю­чающих закрытые слоги, и еще в большей степени в словах, в состав которых входит стечение согласных, ряд безударных глас­ных, — это выделение нужной последовательности звуков стано­вится более трудной задачей. Она еще больше усложняется в тех случаях, когда ребенок пытается повторить нужное слово несколько раз подряд, не расчленяя его на отдельные слоги, но схватывая его как целое, «глобально». Тогда — как его нередко случается — безударные гласные могут выпадать, сильно звучащий слог пере­мещаться в начало и слабо звучащие слоги вообще пропускаются. Иногда слоги переставляются, и в письме ребенка естественно возникают те дефекты, которые проявлялись в устной речи на первых этапах ее развития и которые в психологии известны под именем антиципации (предвосхищений), например: «онко» или «коно» вместо окно, элизий (пропусков, упущений), например: «маковь» вместо морковь, «моко» вместо молоко, персевераций (за­стреваний, повторений отдельных звуков); контаминации (спла­вов двух сложных слогов в один, который включает в свой состав элементы каждого из этих слогов) и перестановок.