Робин. Надо найти способ растолковать им, что напрасно зовут других устраивать для них жизнь, что они сами должны за нее взяться.

Джон. И с чего им начать?

Робин. "Присвоить" горечь — прежде всего. И тут им надо помочь, потому что учили их как раз чуждаться ее.

Смена пути

Джон. Значит возвращаясь к матери и ребенку на неверной дороге — Вы хотите сказать, что страдальческая гримаса и поза отчаяния у ребенка перестают быть знаком подступившей к нему необходимости принять – одолев - перемену, а становят-ся сигналом для других снять стресс?

Робин. Да, очень тонко схватили суть. Только "сигналы" вас уводят чуть в сторону: во всем куда меньше задействовано сознание. Мать не замечает, не анализирует реакции ребенка, не принимает соответствующих решений. Так же, как и ребенок не обдумывает решения послать сигнал. Все совершается машинально.

Джон. Ни один не представляет, зачем он это делает.

Робин. И даже—чтоделает. Стиральная машина стирает, потому ому что она так устроена. Мать "спасает", потому что она так устроена. И не только мать—отец, все другие дети в этой семье «запрограммированы» одинаково. Обычная семейная модель, передающаяся из поколения в поколение, как по отцовской, так и по материнской линии. Поэтому каждый в этой семье отстает в том же, даже если притворяется, что не отстает.

Джон. Как они могут притворяться?

Робин. Ну, отец, который критикует мать, слишком уж потака-ющую ребенку, и который иногда скажет, чтобы "не портила" ребенка, на первый взгляд покажется "посторонним". Но присмотревшись к этой семье в полном составе внимательнее, вы скоро обнаружите, что отец просто ревнует, ему бы хотелось, чтобы его самого так "портили". Значит, отец не выручит. Значит, в любом случае—признает ли сам отец эту потребность или отрицает—ребенок учится уворачиваться от огорчений, делая беспомощное, страдальческое лицо.