Обвинения против матери, вероятно, всегда ускоряли подобную катастрофическую реакцию. Позднее она высказывала свои обычные обвинения против матери, и плохая мать прервала ее как обычно, выдвинув обвинения в отношении "того ребенка": "Тот ребенок -плохой, тот ребенок -испорчен... Тот ребенок зря теряет время". Я остановил ее, сказав: "Джулия боится, что убьет себя за то, что говорит такие вещи". Обличительная речь больше не продолжалась, но "она" очень тихо сказала: "Да, это моя совесть убивает меня. Я всю свою жизнь боялась матери и вечно буду боятся. Вы думаете, я смогу жить?" Это сравнительно цельное утверждение проясняет остающееся смешение ее "совести" и ее реальной матери. Ее плохая совесть была плохой, преследующей ее матерью. Как говорилось выше, возможно, одним из шизофреногенных элементов в ее жизни было то, что она не смогла реально заставить реальную мать воспринять ее потребность спроецировать часть ее "плохой" совести на нее. То есть заставить мать реально признать обоснованность обвинений Джулии и, таким образом, позволив себе увидеть в матери некоторое несовершенство, удалить часть внутреннего преследования из своей "совести".

"Этот ребенок не хочет сюда приходить, вы это осознаете? Она -моя младшая сестра. Этот ребенок ничего не знает о том, о чем не следует знать".

Тут начинает говорить ее "старшая сестра", делая для меня очевидным, что Джулия -невинная и несведущая, а потому не несет ни за что ответственности. Система "старшей сестры", в противоположность системе невинной и несведущей "младшей сестры", являлась весьма знающей и ответственной "личностью", доброй, опекающей и защищающей. Однако "она" не стоит на стороне Джулии, подрастающей младшей сестры, а всегда говорит "за" младшую сестру. Она хочет установить status quo.

"Разум у этого ребенка дал трещину. Разум у этого ребенка закрыт. Вы пытаетесь открыть разум этого ребенка. Я никогда не прощу вам попыток открыть разум этого ребенка. Этот ребенок мертв и не мертв".